Стихотворения и поэмы
вернуться

Сосюра Владимир Николаевич
Шрифт:

476. ПИСЬМО

Я получил письмо. Дышал нежданной лаской, лазурью и теплом задумчивый привет… И вспомнил розы я с предсмертною окраской, и девушку-мечту, и тихий лунный свет… Сквозило между слов невольное признанье… И мнились волны кос, как ночь моей тоски, и карие глаза, и зной ее щеки, как солнечных лучей несмелое лобзанье… Всё ближе смертный бой… Уйди, воспоминанье! Качаются в мозгу кровавые цветы… И льется на штыки с холодной высоты задумчивой луны багровое сиянье… 1918–1919 Донбасс — Подолия

477. В ГОРОДЕ

Мерцают фонари, — их желтыми глазами гляжу в немую мглу во власти давних чар, деревья голые с дрожащими ветвями роняют капли слез на влажный тротуар. Иду, как тень, как сон, один с своей тоскою, и ветер молодой целует щеки мне… Но я не здесь, я там, как мысль моя с тобою, здесь только боль моя о сгинувшей весне. Душа моя, как даль, стесненная камнями. Я — воля, я — мечта, я — зов грядущих дней. И тает первый снег под тихими шагами в причудливой игре изменчивых теней. Одела город ночь в печальные одежды. Беседую с тобой в рассветной тишине. Я в зорном зареве несу свои надежды, которые несут с тобою встречу мне. Январь 1920 Одесса

478. «Я хожу, хожу, не зная…»

Я хожу, хожу, не зная и не думая, кругом. Ничего не вспоминаю, не горюю ни о чем! Только где-то, на Донбассе, над родным Донцом, вербы, низко наклоняясь, вспоминают об одном: эшелоны… Месяц странный… Тусклый лед на берегах… Со штыком, в шинели рваной, кто-то смуглый на часах. И летят воспоминанья, точно птицы над Донцом, и казачья шапка виснет над нахмуренным челом… И хожу, хожу, не зная и не думая, кругом. Ничего не вспоминаю, Не горюю ни о чем. Июнь 1920 Одесса

479. «И снова день ушел в сухом трескучем зное…»

И снова день ушел в сухом трескучем зное, как много их ушло в вечернем серебре, а ведь они прошли село мое родное, и содовый завод, и шахты на горе. Я вижу мать мою. Глаза ее родные, как звезды, светят мне в тумане голубом. Я в следующий раз пошлю с письмом цветы ей, пусть скажут ей они о сыне дорогом. Пусть скажут ей они, что я — дитя Коммуны, что я родился вновь под южною звездой, что, из дому уйдя кривой дорогой лунной, я солнечной приду на новый год домой. Июнь 1920 Одесса

480. «Чеканятся шаги настойчиво и четко…»

Чеканятся шаги настойчиво и четко, по узким улицам задумчиво иду. Всё тот же взгляд и белые обмотки, и думы нежные, как яблони в саду. Играет кровь моя в лучах воспоминаний… О дальнем городе поют мои стихи… О дальнем выстреле и странном расставанье, где тяжко душу жгли вокзальные звонки.. Мне кажется, что я души своей не знаю, в ней настоящее смешалося с былым… О, травы влажные в холодных зорях мая, и над родным Донцом завода сладкий дым!.. И снова станция с тревожными огнями, холодный звон минут, да ты одна со мной, и ночь роскошная в короне звезд над нами, да рядом эшелон на станции глухой… Август 1920 Каменец-Подольск

481. Я ВНОВЬ В МОСКВЕ

Я вновь в Москве. А где-то Украина в потоках крови бьется и гремит огнем боев… И к небу динамит мосты взметает… Слезы и руины в полях родных… И вербы на заре подъяли к небу голые вершины над скорбью нив в вечернем серебре… Там рыщет враг в усилиях бесплодных в сердцах свободы солнце потушить, и автоматы мстителей народных шлют смерть ему, чтоб вновь могли мы жить. Вот стен Кремля зубчатые вершины и Мавзолея траурный гранит. Шумит кровавый ветер Украины и душу мне рыданьем пепелит… Но верю я: замолкнут канонады в полях Отчизны. Сломлен будет враг. И над Берлином солнечно и радо мы вознесем Победы алый стяг. А ночь плывет, сомкнув над миром вежды, услышу вновь я шум родной травы. О, сколько света, света и надежды на затемненных улицах Москвы! Сентябрь 1942

482. «Севера березки, розовые дали…»

Севера березки, розовые дали… У ворот девичий нежный силуэт… Отчего же в сердце, полное печали, звезды Украины шлют кровавый свет?.. Всё мне здесь родное: дальние дороги, ивы над рекою и Москвы гранит… Отчего же в душу, полную тревоги, ветер с Украины странно так шумит?.. Кони у колодца, окна расписные… Может быть, то счастье кличет у ракит?.. Отчего же думы грустные такие, отчего так сердце ноет и болит?.. Там, где вербы гнутся, пули ноют тонко, топчут вражьи кони украинский шлях… Строчат автоматы в детские глазенки, синие такие, в золотых слезах… Мать моя родная, свет мой, Украина, без тебя мне душно и так страшно жить… Я иду на битву, на призыв орлиный, хоть порвется жизни голубая нить… Пусть… Один из многих упаду, родная, но лицом на запад, до Донца штыком… Вспоминай лишь только, как любил тебя я… Я ж засну спокойным и счастливым сном… Надо мной победно зашумят знамена, и фанфар на солнце засияет медь, и на молодежи смуглые колонны васильков глазами буду я глядеть… Сентябрь 1942— май 1943

483. «Так, значит, ты любишь? А я и не знал…»

Так, значит, ты любишь? А я и не знал… Ты помнишь перрон, и звонки, и вокзал, и плакало сердце, туманя глаза… С заката на нас надвигалась гроза… Ты помнишь тот грозный, решительный час?.. Кричали гудки… Звал на битву Донбасс… В толпе отдаленной мелькнул твой платок и скрылся… Ты помнишь?.. Как день тот далек!.. И боем жестоким наполнились дни… Как будто века, проходили они… Я — рана сплошная. Родная, взгляни!.. Меня за Отчизну терзали они, те, в шлемах стальных, те, двуногие, те, которые мнили, что нас в темноте внезапно задушат… Но вражьей мечте судилось не сбыться… На ихнем кресте с концами кривыми мы вздернули их… Был сладостен мести невиданный миг. Как музыка — в небе плыли корабли, на крыльях своих они звезды несли… Я снова, я снова с тобою… Слеза сверкнула в ресницах… О, волн бирюза! В Днепре отразилась заря, небеса а в сердце моем — твои звезды-глаза… 13–14 июля 1943 Москва