своих гостей оставить и завалиться?

182

– Лично я все. Спасибо за угощение, - поблагодарил Петька и отодвинул в

сторону пустую тарелку. – Может, правда, прилегла бы, а?

– Да уймись ты, Петя! Мне уже лучше. Наелся или еще подложить?

– Нет, спасибо, пойду. Собраться еще надо. Сегодня за полночь еще в область

ехать.

– Спасибо тебе, - заплетающимся языком пролепетала Зина. – Ты всегда был

хорошим человеком… Слушай, - спохватилась она, а ты не зайдешь в

магазин? Не занесешь нам еще поллитру водки? – и взглянула на Добрякова: -

Не помешает, как ты считаешь?

– Помешать-то она не помешает, да только не стоит человека напрягать, ему

на работу, - Добряков выражался более четко, поскольку сегодня водки еще

не пил. – Я сам выбегу, проветрюсь заодно.

– На ладно, - мотнула непослушной головой Зина.
– С Петей выйдешь или

как?

– Да… через пять минут, - замялся Добряков: ему неудобно было при Петьке

напоминать Зине о деньгах, а сама она, похоже, про них вовсе забыла. – В

туалет вон зайду, Петю… Петра Петровича провожу только…

– А, ну давай, - одобрительно прогундосила Зина, положила руки на сто и

опустила на них голову.

– Положил бы ты ее спать, - советовал Петька, выходя с Добряковым в

прихожую. – Так будет лучше, поверь, я ее не первый год знаю. А то сейчас

добавит, ты потом рискуешь вообще не остановить ее. Когда она переберет, она неуправляема.

– Да, наверно, положу… - соглашался Добряков. – Ну, спасибо тебе… вам…

что помогли ей.

– Да пустяки, - ответил Петька и, пожав Добрякову руку, ушел.

183

Добряков вернулся на кухню. Зина, судя по всему, спала. Он неслышно сел

рядом, открыл третью бутылку пива и наполнил стакан.

«Сейчас допью, - решил он, - и попробую положить ее».

Но когда он осторожно попытался приподнять ее от стола, она встрепенулась

и вскинула на него удивленные глаза:

– А, это ты… Петька ушел?

– Ушел, ушел, пойдем, приляжешь.

– Какое там приляжешь? – взвилась она, и сбросила с себя его руки. – За

водкой обещал сходить? Ну так иди! На вот, возьми деньги, - она открыла

ящик кухонного стола, вытащила портмоне, вынула из него тысячную

бумажку и протянула ему. – Давай пошустрее, а то мне плохо будет!

Выходя на улицу, Добряков сожалел о том, что дотронулся до нее. «Может, уснула бы, пусть и за столом. А теперь опять водку хлестать!» Сам про себя

он чувствовал, что ограничился бы сейчас двумя бутылками пива и как

следует поспал. А потом…

Он горько усмехнулся: «Планы строишь! Сам же знаешь, что потом будет все

то же самое, что вчера, позавчера… Не лучше ли попросту залить менжу?

Всё подальше от похмелья будет. Хоть ночью выспишься…»

Он сам себе сейчас не отдавал отчета в том, что до спасительной ночи, на

которую он возлагал такие большие надежды, оставалось еще по меньшей

мере часов пятнадцать и что при таком раскрое времени заливать эту менжу

придется далеко не одной поллитрой. Но сознание в тот момент уже отказало, и только ноги послушно несли его вперед, к спасительному стеллажу, где

одна к одной, как десантники на строевом смотре, выстроились красивые и

нарядные водочные бутылки.

184

Пока стоял в очереди, понял, что одной бутылкой не спастись, поэтому

вернулся в торговый зал, подхватил со стеллажа вторую и вернулся в очередь.

Кассирша конфликтовал с каким-то покупателем. Рядом стоял охранник.

Глянув на очередь, он предупредил:

– Граждане, по возможности становитесь в другую очередь. Здесь надолго, будем ждать милицию.

«Задержали, что ли, кого?» – подумал Добряков и перешел к другой кассе. Но

здесь очередь была еще длиннее. Вполголоса выругавшись, он предупредил

следующего за ним, что вернется, и снова отошел в зал.

«Очереди дожидаться еще долго, а терпежу никакого, - ворочалась мысль. –

Хватит ли на бутылочку пивка?» - и, приценившись, он сообразил, что хватит.