Шрифт:
— Ты что, спятил? Нигде в городе не найдешь дешевле, чем за четыре, а ты такого места не знаешь!
— Ладно, — сказал я. — Даю три киама за каждую.
Хаджар закатил глаза.
— Не трать понапрасну слов, — сказал он презрительно. — С помощью Аллаха я заработаю на пропитание и без твоих грошей.
— Какова минимальная цена? Самая низкая, Хаджар, понимаешь?
— Называй любую сумму, которую сочтешь справедливой.
— Три киама, — повторил я.
— Ну хорошо, только для тебя, — очень серьезно произнес он, — я отдам товар за бесценок: пять с половиной.
— Три с половиной. Не продашь ты, найду кого-нибудь другого.
— Аллах напитает меня. Желаю удачи.
— Что за черт, Хаджар? О'кей, четыре.
— Ты, видно, решил, что я хочу их тебе презентовать?
— Ничего себе подарок за такие деньги! Четыре с половиной. По рукам?
— Хорошо. Господь меня поддержит. Я ничего не выгадываю, но уж ладно, давай сюда свои киамы, и покончим с этим. — Вот как торгуются арабы в нашем городе, будь то базар или переднее сиденье патрульной машины.
Я дал ему сотню, он мне — двадцать три «солнышка». Пока добирались домой, он успел трижды напомнить, что одну пилюльку прибавил бесплатно, как бонус. Доехав до Будайина, Хаджар не сбавил ход: пулей пролетев Ворота, он помчался по Улице в полной уверенности, что каждый, кто окажется на пути, должен вовремя отскочить в сторону. Что ж, повезло почти всем. Наконец мы остановились у бара Френчи. Я стал вылезать из машины. — Эй, — произнес легавый таким тоном, словно его оскорбили в лучших чувствах, — ты не хочешь угостить меня стаканчиком?
Уже стоя на тротуаре, я захлопнул дверцу и наклонился, глядя на Хаджара сквозь стекло окошка.
— Рад бы, да не могу. Сам понимаешь, если друзья увидят, что я выпиваю с полицейским… Подумай, что случится с моей репутацией. Бизнес есть бизнес, Хаджар.
Он улыбнулся:
— А дело есть дело. Знаю, знаю, слышал раз сто. Ладно, еще увидимся. — Машина, гордо рыча, сорвалась с места и вскоре исчезла.
Я вспомнил про кровь на лице, руках и одежде, только когда устроился возле стойки. Слишком поздно: Ясмин уже меня заметила. Я застонал от досады. Мне срочно требовалось стимулирующее средство, чтобы выдержать предстоящую сцену. К счастью, я только что приобрел массу «солнышек»…
9
Утром меня опять разбудил телефон. На сей раз найти его оказалось гораздо проще: я лишился джинсов, к которым он раньше был пристегнут, и вдобавок рубашки. Ясмин решила, что гораздо легче просто выбросить их, чем попытаться отмыть кровавые пятна. Кроме того, она заявила, что не хочет каждый раз, проводя холеными ногтями по моим бедрам, вспоминать о Сонни. Рубашек у меня много, а вот с джинсами — проблема… В четверг первым делом нужно раздобыть новую пару.
Так, по крайней мере, я планировал начать день, но звонок внес свои коррективы.
Я поднес аппарат к уху.
— Да, слушаю.
— Алло! Приветствую тебя! Как здоровье?
— Слава Аллаху, нормально. Кто говорит?
— Прошу прощения, о проницательный друг мой, я думал, ты узнаешь мой голос. Это Хассан.
Я зажмурил глаза, снова открыл их.
— Привет, Хассан. Я слышал о том, что произошло с Абдуллой прошлой ночью, от Папы. Слава Богу, ты в порядке.
— Да благословит тебя Аллах, дорогой мой. Однако я должен передать тебе приглашение от Фридландер-Бея. Он желает, чтобы ты посетил его дом и разделил утреннюю трапезу. Он пришлет за тобой машину с водителем.
Мой любимый способ начинать день…
— Я думал, прошлой ночью сумел убедить его, что не виновен в убийстве.
Хассан рассмеялся:
— О, нет, тебе нечего бояться! Это просто дружеская встреча, Фридландер-Бей хочет возместить беспокойство, которое ты, возможно, испытал вчера. Кроме того, он, очевидно, попросит оказать ему одну услугу. Ты можешь заработать деньги, Марид, сын мой. Большие деньги.
Мне вовсе не хотелось брать Папины сребренники, но отказаться нельзя; в его городе такое не делается.
— Когда прибудет машина?
— Очень скоро. Приведи себя в порядок, а когда увидишься с Фридландер-Беем, хорошенько выслушай, что он тебе предложит. Если проявишь мудрость, получишь большую выгоду.
— Спасибо, Хассан.
— Не стоит благодарности, — ответил он и прервал разговор Я откинул голову на подушку и задумался Много лет назад я твердо обещал себе, что никогда не возьму денег из рук Папы, даже в виде законной платы за обычную работу, если в результате войду в число его «друзей и доверенных помощников». В общем, я свободный художник. Но, чтобы сохранить подобный статус, сегодня придется соблюдать предельную осторожность.