Но, увы, сейчас уже ясно, что это не так. Чуть ли не на научном уровне нам доказывают существование параномальных явлений, приводят тысячи примеров этого, дают послушать свидетелей. И мы боимся попасть в подобную ситуацию, столкнуться с неведомым. Боимся безотчетно, до дрожи в коленях, потому что это уже не наша, не человеческая территория, и мы не знаем, по каким законам нам нужно там действовать.

Давайте начнем с главного: мистика присутствует в нашей жизни настолько, насколько мы ею интересуемся.Считайте, что интерес и страх – это как пропускные билеты мистических явлений в вашу жизнь. Будете верить в сглаз – получите сглаз. Будете ожидать странных событий – они будут происходить. Этот закон устройства нашей человеческой жизни на земле распространяется и на «ту» территорию, точнее на ее проникновение в нашу обыденную жизнь.

Второе, что следует сказать особенно напуганным: если вы признаете наличие непонятных нам сил, вы будете меньше их бояться.Раз вы признали их существование, значит – это уже не такое непознанное, не такое страшное явление. Оно тоже постепенно становится обыденным.

Так люди привыкают к домовому в своей квартире, в которых тоже многие не верят, до тех пор, пока не столкнутся с этим. Если упорно не признавать его существование, не верить глазам, ушам, то можно прийти к выводу: мне постоянно что-то кажется, и я сошел с ума, надо полечиться. Не проще ли дать домовому имя, и представить, что он – хранитель вашего очага, что, в общем-то, так и есть.

Пришли домой, а свет везде включен? Ну, домовой пошутил, пусть этот свет горит, не паникуйте. Зачем вам ломать голову, как включился этот свет? Вот если б в квартире был пожар – тогда понятно было бы ваше беспокойство, а такие мелочи напрасно забирают ваше внимание.

В общем, этот путь – признать, что что-то нам неведомое, непонятное существует, и успокоиться – самый разумный. Стремление людей непременно объяснить все непознанное– бессмысленно.Ведь они стараются объяснить это с точки зрения логики и имеющихся у них знаний. Но там нужны другие знания, которых у нас нет, а логика тут вообще не нужна. Опять же – чем меньше вы «о всяком таком» думаете – тем лучше. Если, конечно, ваша цель – жить спокойно.

Если же речь идет о каких-то крайне нежелательных для нас проявлениях, например о сглазе, то тут как раз действовать нужно наоборот. Нужно не верить! Хотя бы внешне. Лучшая защита от сглаза– это отсутствие веры в него.Если вы как огня боитесь черной магии, при виде человека с тяжелым взглядом вздрагиваете, а цыгане вас вообще гипнотизируют, то вы будете подвержены сглазу, скорее всего, «черное дело», если кто-то его задумает, совершится.

Лишь ваша полная непросвещенность в этом вопросе, тупое неверие, легкомыслие, если хотите, сведет все усилия недоброжелателей на «нет». Но… Вы знаете, можно поверить в то, во что вы раньше не верили. А вот разувериться в том, во что вы верили, без какого-то серьезного толчка, увы, сложнее. Поэтому, раз уж так боитесь сглаза, поставьте «защиту». Сплетите из ниток оберег, наденьте его и скажите себе: «Он защитит меня от недоброжелателей». Поверьте в оберег так же мощно, как верите в плохих людей. А еще лучше всегда носите крестик, ищите защиту в молитве. В общем, установите мощную психологическую защиту против «черного глаза», которого вы так боитесь. И опять же, поменьше думайте об этом.

Теперь давайте перейдем к самому главному вопросу этой главы – боязни смерти. Почти каждый может вспомнить, как боялся этого в детстве… Искренне, сиюминутно и остро, ведь для ребенка узнать, что люди умирают, – это шок. Вот мальчик лежит в кроватке, и вдруг ему кажется, что он заснет и не проснется, он зовет маму, мама приходит, и все становится не страшным. Но вот мы взрослеем, мамы уже нет, и мы понимаем: от смерти нас ничто не защитит.

В принципе, половина людей не думает об этом, но другая половина – постоянно. Как правило, думают начитанные, духовно развитые, талантливые люди. Наверное, потому что русская литература наполнена рассуждениями о смерти, русский человек всегда помнил: смерть ходит рядом. Она может настигнуть тебя на дуэли, в бою, а нет – так сам покончишь с собой – в книгах мы такие случаи встречаем часто.

Ну что тут сказать, если страх так велик, то нужно опять же хорошо подумать об этом, решить для себя принципиальные моменты и успокоиться. В данном случае, чем больше мы от страха бегаем, стараемся его забыть, тем навязчивее он нас преследует.

Автор этой книги в детстве, в юности настолько боялась мертвых, что не посетила похороны ни одной бабушки. Когда во дворе хоронили кого-то, боялась смотреть в окно. И представьте, что этот же самый человек, когда стал журналистом, по заданию стал посещать похороны так часто, что это стало обыденностью.

Я видела, как хоронят погибших в Чечне в закрытых гробах. Присутствовала на похоронах многих наших старых артистов, актеров, на их отпевании в церквях. Путаясь в глубоком снегу, бродила по кладбищу в поисках могил определенных известных людей… Все это не для удовольствия, конечно, для дела! Но страх ушел…

Я поняла, что ужас смерти был для того человека, когда он умирал, вернее, когда он еще не умер, но знал, что умирает. А теперь ужаса нет, просто по традиции предают земле его тело. Как писал Андрей Платонов: «Смерти нет, пока ты жив. А когда ты умер, ее тоже уже нет».

Никакого «между», где над нами властен этот страх, нет… Может быть, еще глубоко не осознав эту позицию, я приняла ее.

К этому меня подтолкнули и разговоры с мудрыми людьми, которые сейчас находятся в преклонном возрасте. Я говорила с ними о смерти, потому что думала: если я, такая молодая, боюсь, то как же боятся они, стоя у края гроба? И вы знаете, оказалось, что чем ты старше, тем меньше боишься. Человеку дается какая-то мудрость, и он устает жить.

Вот передо мной мое интервью с Алексеем Баталовым, ему сейчас 82 года, не вылезает из больниц. Он сказал мне: «Я решил об этом не думать. Это бессмысленно. Я должен жить». У него мощный стимул – дочь-инвалид, покинуть ее страшно. И это вытаскивает его с того света уже не первый раз. Второе – он просто не думает, он вообще не допускает конца, он отгораживается, пусть обманывает себя, но это работает – он живет!