— Ты устала, дорогая. — Эйвон подвел девушку к кушетке. — Посиди немного со мной.

— Хорошо, Монсеньор. Мне кажется, танцевать — это очень приятно. Я танцевала со столькими важными людьми, и все были очень любезны со мной.

— Рад слышать это, дитя мое. А как тебе понравился принц?

— Он fort amusant [101] ! Он столько рассказал мне о дворе, Монсеньор, и объяснил, кто есть кто… Нет, это сделал месье де Брион. Боюсь, я сказала принцу "ба!", но ему это понравилось, потому что он рассмеялся. Я танцевала с Рупертом и с д'Анво! Месье д'Анво выказал уверенность, что встречал меня прежде! — Глаза ее блеснули. — Меня так и подмывало сказать: "Конечно, месье. Я как-то подносила вам вино у Вассо!"

— Искренне надеюсь, что ты этого не сделала, дитя мое?

— Нет, Монсеньор, не сделала, я вела себя очень сдержанно. Я сказала: "Tiens! Не думаю, что я видела вас прежде". Хотя это и не совсем правда.

— Неважно, дитя мое, ты правильно ответила. А теперь я представлю тебя моему старому другу, который жаждет с тобой поговорить. Пойдем, дитя мое!

— Qui est-ce? [102]

Они медленно прошли в холл.

— Это герцог де Ришелье, дитя мое. Тебе следует вести себя с ним очень вежливо.

— Хорошо, Монсеньор, — покорилась Леони и кивнула какому-то юному щеголю, который улыбался ей во весь рот. — Сегодня я со всеми веду себя вежливо. За исключением Руперта, конечно.

— Руперт не в счет, — улыбнулся его милость.

В холле у камина изысканно одетый человек средних лет оживленно беседовал с пышнотелой дамой, сохранившей остатки былой красоты. Эйвон подождал, пока вокруг пышной красавицы соберется достаточная толпа, и лишь тогда подошел поближе.

Ришелье заметил его и встал.

— Джастин, ты решил сдержать обещание? Значит, это и есть твоя прелестная воспитанница!

Леони отпустила руку Эйвона и сделала реверанс. Ришелье поклонился и легонько похлопал девушку по руке.

— Дитя мое, если бы вы знали, как я завидую Джастину! Джастин, исчезни! Я прекрасно смогу присмотреть за мадемуазель и без тебя.

— Не сомневаюсь, — рассмеялся его милость и отправился на поиски леди Фанни.

По пути на него наткнулся Арман де Сен-Вир.

— Друг мой, кто эта девушка? Мне не терпелось с ней познакомиться, и леди Фанни милостиво представила меня. Когда я говорил с этой феей — mon Dieu, qu'elle est jolie! [103] — я все время спрашивал себя, кто она.

— И тебе удалось найти ответ? — равнодушно поинтересовался его милость.

— Нет, Джастин, не удалось! Потому я и спрашиваю: кто она?

— Моя воспитанница, дорогой Арман, — чуть улыбнулся его милость и отправился дальше.

Леди Фанни он обнаружил в комнате отдыха, где она оживленно беседовала с Давенантом. Когда Эйвон показался в дверях, ее светлость помахала рукой.

— Я заслужила минуту передышки! — весело объявила Фанни. — Боже, Джастин, я окончательно запуталась во всех этих юнцах! Где Леони?

— С Ришелье. Не беспокойся, милая моя Фанни. Я взял с нее слово, что она будет сдержанна. Хью, как хорошо, что ты с нами.

Ее светлость устало опустилась в кресло.

— Мы все на славу потрудились. Мой бедный Эдвард весь день играет в ломбер, развлекая вдовствующих герцогинь, а Руперту так и не довелось подобраться к карточному столу.

— Но до вас нам далеко, милая Фанни, — возразил Хью.

— Зато какое удовольствие я получила! — воскликнула леди Фанни. — Джастин, я сбилась со счета, запоминая ухажеров Леони! Юный Конде сказал, что восхищен нашей девочкой. Из меня получилась отличная дуэнья, не правда ли? Когда я представляла Леони, то чувствовала себя лет на пятьдесят, честное слово. Но в тот момент, когда ко мне подошел Рауль де Фонтанж, я снова ощутила себя восемнадцатилетней!

Вскоре гости начали расходиться. После полуночи обитатели особняка остались одни, усталые, но безмерно довольные.

Руперт нещадно зевал.

— Боже, какой вечер! Бургундского, Хью? — Его светлость разлил вино по бокалам. — Фанни, у тебя кружева порвались.

Леди Фанни рухнула на диван.

— Дорогой мой, хоть в клочья, мне теперь все равно. Леони, ты выглядишь измученной! Бедняжка Эдвард, старухи тебя совсем заклевали?

— Да! — подал голос его милость. — Я должен поблагодарить вас, Эдвард. Вы были неутомимы. Дитя мое, у тебя глаза еще не слипаются?

— Да, Монсеньор. Мадам, принц назвал мое платье восхитительным!

Руперт покачал головой.

— Много бы я дал, чтобы узнать, чем ты занималась в этот вечер, проказница! Старина Ришелье за тобой ухлестывал?

— Нет! — удивленно ответила Леони. — Он же старый!

— Бедняга Арман! — вздохнул его милость. — Дитя мое, заклинаю тебя, не говори ему об этом.

— И не только ему, милочка, — торопливо добавила ее светлость. — Твои слова мигом разнесутся по Парижу! И бедняжка расстроится!