В этой войне, длившейся двадцать один год, Джайсалмер потерял двух лучших

правителей, все земли кроме самого Джайсалмера и округи на день пути, флот и

сами выходы к морю, почти все пушки, да и оставшиеся под властью Валладжаха

земли были дотла разорены. На город наступали пески. Мир был необходим, но

сколько же горя и унижения он принес стране!

Джайсалмер обязался: не пытаться выйти к морю и построить флот, отказаться от

притязаний на Аркот, уничтожить и впредь не возрождать пушечные заводы,

ограничить армию пятью тысячами солдат при десяти пушках, выплатить огромную

контрибуцию, согласиться на присутствие темесского резидента. А главное,

"оказывать всяческую помощь и покровительство миссионерам в распространение веры

Единого-и-Единственного, в искоренении язычества и смут". Были, разумеется, и

другие условия, хоть и не столь горькие и унизительные. Но какой выбор оставался

Валладжаху? Штурм последнего оплота - столицы - и... все? Неслучайно именно

Раммохан Лал, который все семь лет отчаянно сражался с темесцами, стал

настаивать на заключении мира.

С той поры, когда замолчали пушки и мушкеты, прошло десять месяцев. Тогда

адмирал думал, что, заключая мир, спасет страну от гибели. Но не теперь. Может

быть, стоило принять судьбу уже тогда? Открыть ворота пошире и, как принято в

роду Джайсалмерских владык, броситься в последний бой? Но разве мог он,

поклявшийся оберегать молодого раджу, обречь того на безнадежный бой? Вот и

приходится, раз согласившись на унизительный мир, идти на новые и новые уступки.

Интересно, что темесцы придумали на сей раз?

– Забыли?
– повторил, видя, что правитель задумался, адмирал.

– Не забыл, Раммохан-джи, - задумчиво произнес Валладжах.
– Знаете ли вы, что

требуют темесцы?

– Чего бы не потребовали, мы не сможем с ними воевать. Даже не потому, что

слабы, - убеждал адмирал, презирая сам себя и не имея возможности замолчать.
–

Вы знаете, что ваш дядя, Бахадур, только и ждет, чтобы вы ошиблись. Мы не можем

воевать, когда даже во дворце нет единства. Придется принять любые требования.

– Даже если цена мира - вы?
– в лоб спросил правитель.

Повисло тяжелое молчание.

– Вы... уверены, повелитель?

– Да. Мне пришло письмо от темесского священника, одновременно и темесского

посла в Джайсалмере. Они требуют тебя выдать. Но пока я раджа, этого не будет.

– А что обещают, если повелитель не подчинится?

– Много чего, - махнул рукой Валладжах.
– Торговую блокаду, неприятности от

союзников - это раньше Маюрам и Аркот не были нам противниками, да и под Темесу

особо не стелились. Теперь и они могут навредить... Но главное - тогда посол

поддержит претензии Бахадура на трон.

– Угрозы достаточно серьезные. Повелитель, что бы не случилось, до

совершеннолетия вашего сына вы должны остаться раджой. Если к власти придет

Бахадур - он угробит Джайсалмер. Я поклялся, что помогу вам сохранить престол,

повелитель, значит, сейчас должен настаивать на... выдаче.

– Да, но на выдачу не согласен я, - произнес Валладжах, и адмирал Лал не

сдержал гордой улыбки. Сейчас воспитанник, как никогда, походил на непреклонных

отца и деда. Но чтобы жил Джайсалмер, сегодня ему придется поступиться

принципами - выдать врагу последнего из отцовых соратников.

– Джайсалмер должен выжить!
– непреклонно возразил Лал.

– Он не выживет без вас, адмирал.