угадав ее мысли, Пратап произносит:

– Крепость осаждали больше дюжины раз, а взяли лишь однажды - когда струсил и

сдался правитель. Разве что если припасы кончатся...

Но они спускалась не по круче, а по древней, избитой до мельчайшей пыли

дороге, лепившейся к склону скалы и немилосердно петлявшей посреди хаоса

каменных осыпей. Завоевателей, которые рискнули бы ею воспользоваться, тоже

ждала масса неожиданностей. Кое-где можно было пройти лишь по деревянному мосту,

перекинутому через пропасть. В случае нужды его можно обрушить, свалив непрочно

держащуюся скалу или подпилив опоры. Или просто подняв пролет-другой. В других

местах стояли пузатые, обманчиво-неуклюжие башни, оглядывающие дорогу черными

провалами амбразур. Спрячь в каждой фальконет, десяток хороших мушкетеров или

хотя бы лучников - и они будут держать полк осаждающих, пока есть пули и стрелы.

А потом осажденные отойдут в следующую башню, суть выше - и все начнется по

новой. Толстые стены башенок спасают даже от малых пушек, да ведь и поставлены

они не где попало: почти все надежно прикрывают скалы. Так, может, лучше просто

по склону? А там и того труднее.

Крепость можно взять только измором, сказал Пратап, и он, наверное, прав. Но

кому, как не служанкам, знать, какие запасы хранят в Джайсалмере на случай

осады? А без воды остаться не позволят семь колодцев внутри цитадели. Так что

приходите, господа темесцы, и осаждайте, сколько душе угодно. Только скорее сами

проголодаетесь и пить захотите... Ветру-то плевать, кому кидать в глаза песок.

Есть, правда, средство, от которого не спасут никакие стены. Измена. Но кто

согласится помочь бледнокожим убийцам, если даже она, никому в жизни не

сделавшая зла служанка, не может думать о северянах спокойно?

– Во всем они виноваты, во всем, - произнесла она убежденно.
– И буря эта

неспроста... Небось, наложили их жрецы порчу на нашу землю.

– Нет, тут они ни при чем, - отвечает Пратап.
– Вот пушки и мушкеты у них

лучше наших, и их больше. А мы не столько с врагом воюем, сколько друг с другом:

Джайсалмер с Маюрамом, а Аркот - и с теми, и с другими, и с нашими бывшими

землями. Вот Темеса всеми и вертит, как хочет.

– Пратап, - дернула за рукав Амрита.
– А может, этого хотят боги... Ну, чтобы

Темеса правила? Мне вчера Рупали говорила...

– Ошибается твоя Рупали, Ам, - без околичностей сказал воин.
– Не могут быть

угодны Великой Лучнице обливающие грязью Ее имя и имя Ее мужа. Просто нельзя им

уступать и сдаваться. Ты на них посмотри, да отца расспроси: какие бы поражения

они не терпели, но оружие не складывали, подвозили подкрепления, и все

начиналось по новой. И они побеждали. А у нас, чуть случится неудача, и все свою

выгоду искать начинают. Вот на их сторону все и переходили. Маюрам, Аркот, потом

Тариссия и Мератх... А с северянами поодиночке биться нельзя - только вместе. Мы

этого не сделали, вот и проиграли. Не Темеса сильна - мы слабы...

Первые дома начинались у подошвы холма. Если с горы весь город был виден, как

на ладони, здесь обзор загораживали плотно стоящие дома, сараи, чахлые деревья

садов. Еще во времена детства Амриты эти сады цвели и благоухали так, что по

весне кружилась голова, а в глазах рябило от цветов. Теперь они умирают - даже в

сезон дождей воды выпадает все меньше, летом каналы пересыхают, и уже людям и