– Я не волшебник, я только учусь, – сказала я.

– Что? – не понял Хабермайер.

– Это из одного старого фильма-сказки, там был начинающий волшебник, и у него не всегда получалось…

– Бывает, – серьезно ответил Хабермайер. – Мы многого еще не знаем. Или забыли.

– Почему люди забывают?

– По разным причинам. Умер хранитель тайны, в пожаре погибла библиотека, землетрясение уничтожило монастырь. Или целая страна опустилась на морское дно. И пропало знание. Остались только неясные воспоминания, легенды и сказки. Вы не очень спешите?

– Не очень, – не сразу ответила я – уж очень резок был переход.

– Тогда приглашаю вас на чашечку кофе.

«Завлекает», – сказала бы опытная Татьяна.

«Красиво завлекает», – поправила бы я.

«Все они красиво завлекают, – ответила бы Татьяна. – Вот мы ставили одну пьесу…»

«Ладно, – ответила бы я, – то пьеса, а это жизнь!»

«А в чем разница? – не сдалась бы Татьяна. – Все пьесы берутся из жизни!»

«Ну, значит, сегодня я героиня пьесы, – отвечаю я. – И завлекает меня не кто-нибудь, а маг и волшебник Хабермайер!»

«Осторожнее! – вскрикивает Татьяна. – Он может превратить тебя в… летучую мышь!»

«Ну и пусть! – отвечаю. – Буду прилетать по ночам, стучать лапой в окно и пугать тебя».

– Наташа! – окликает меня Хабермайер. Мы стоим посреди тротуара, он с улыбкой всматривается в мое лицо. – Где вы?

– Я подумала, что вы можете превратить меня в летучую мышь! – выпаливаю я.

– Почему именно в летучую мышь? Можно… во что-нибудь другое.

– Правда?

– Конечно. Вы только скажите, – он смеется.

– Я подумаю, – отвечаю я.

…Мы сидим в укромном уголке ночного клуба «Белая сова». Еще рано, народу немного. Нет «живого» оркестра, программа начнется не скоро. Играет едва слышная музыка. На потолке медленно кружится зеркальный разноцветный шар. Лицо Хабермайера меняется – в синем свете он загадочен, в зеленом – угрюм, в красном… опасен? Глаза синие, почти черные, в искрах. Колдует уже или только готовится? Я испытываю полуобморочное азартное чувство ожидания, мне жарко, и кажется, что кружится зал, а мерцающий шар под потолком висит неподвижно.

Метет разноцветная метель. Лицо Хабермайера вспыхивает… красным, зеленым, синим, и снова – красным, зеленым, синим, а глаза уже черные… из них вылетают серебряные искорки, на миг повисают в воздухе и медленно гаснут…

Примерно так я чувствую себя после шампанского.

– Вы действительно колдун? – спрашиваю я, нарушая затянувшееся молчание.

Он пожимает плечами:

– Я – маг. Но можно и колдун. Я не против.

Шутит? Я пристально смотрю на Хабермайера, но он серьезен, даже слишком.

– А кто такие «маги»?

– Маги… – повторяет Хабермайер. – Маги – это фокусники. В черном халате и колпаке. Страшно любят выступать на ярмарках. – Он помолчал, улыбаясь, заглядывая мне в глаза. – Ну, а если серьезно… Маги – это древний народ с тайным учением. Кочевники. Они забредали в разные уголки планеты. Великий пророк и учитель Заратустра, Гермес Трисмегист, скандинавский Один – все они были магами. Халдейские маги – в Вавилонии, Шумере, Урарту – оставили богатейшее наследие, только ключ утерян. Они были и на Южном Урале, археологи недавно открыли там странный город, ни на что не похожий… В Индии, Китае. Иногда маги были царями. Маги правили в Этрурии, на Крите, в Персии. Они пророчествовали и наказывали врагов чумой и пожарами, и были неуязвимы… почти. – Он серьезно смотрел на меня, и я не знала, верит ли он сам в то, о чем говорит. – Но… все конечно в мире, Наташа, – вздохнул Хабермайер. – Все проходит. Случались бунты – терпение народа не бесконечно, а недостаток всякого правителя в том, что наступает момент, и он теряет связь с реальностью. Магов свергали в конце концов. В Персии в память победы над черными колдунами даже праздновали «магофонию»… каждый год в конце октября.

– Хеллоуин?

Хабермайер улыбается и кивает.

– А… кто они?

– Кто такие маги? – переспрашивает он. – Точно никто не знает. Возможно, уцелевшие жители Атлантиды. Ходят слухи… – Он снова усмехнулся, словно давая понять, что шутит. – Ходят слухи, что магия в те времена была абсолютно естественна, люди могли летать или перемещаться в пространстве… запросто. Магия была религией. Знаете, Наташа, религии, которые мы называем ложными, некогда были истинными. Геродот много писал о магах и магии. Что такое магия? – Он подождал немного, но я молчала, и он ответил себе сам: – Если коротко – это особые приемы, заклинания и формулы для достижения цели, часто не самой светлой, чего уж греха таить. Например… – он пристально смотрит на меня, улыбаясь своей чуть неровной улыбкой. – Например, возвращение неверного любовника… или погибель соперницы…

Я вспыхиваю.

– Это в бытовом плане, – продолжает Хабермайер, делая вид, что не заметил моего замешательства. – А можно ведь и мирового господства захотеть!

– А вы хотите мирового господства? – спрашиваю я.

Хабермайер не спешит отвечать, задумывается. Скользящий все быстрее свет – красный, синий, зеленый – придает его лицу гротескно-трагический вид, оно кажется изваянным из камня. Хабермайер больше не улыбается и словно смотрит внутрь себя. Наконец произносит:

– В наше время это было бы несколько затруднительно – сильные страны, много оружия… наука тоже не стоит на месте. – Он смотрит мне прямо в глаза. – Но, в принципе, можно было бы попробовать.