Крюков Михаил Григорьевич
Шрифт:
Охотники встали по номерам.
– Все готовы?….Три!!! – диким голосом заорал Мастер.
Перед мордой медведя с грохотом рассыпались ключи и ломы, как резиновая запрыгала кувалда. Зазвенели звонки авральной сигнализации, раненным слоном загудел воздушный тифон. Данила, размахнувшись, что было сил, запустил куском бивня в медвежью голову с трёхметровой высоты. Бивень гулко врезался в медвежий череп, высоко подскочил, и улетел в мутные воды Восточно-Сибирского моря.
Мишка от нападения сверху со всего размаха ударился носом о верхнюю ступеньку трапа и на брюхе съехал обратно на палубу. Испуганно подскочил, и, разбежавшись, бросился за борт, только брызги полетели!
– Мужики, пулей вниз, дизеля запускать. Старпом – на якорь! Быстро уходим, пока он не очухался и своих дружков нами ужинать не привёл! – но все и сами знали, кому куда бежать и какие ручки дёргать.
Через несколько минут загрохотали дизеля, якорь вполз в клюз [44] и танкер малым ходом пошёл вперёд.
Все, как-то разом успокоились. Мотористы уселись на камбузе попить холодного компота, и тут Данила увидел буханки непропечённого хлеба.
– Андрюха, хватай буханки, пошли на палубу.
44
Клюз – штатное место якоря, литая труба в носовой и кормовой части судна.
Ребята, схватив чуть прихваченные коркой кирпичи, выбежали наверх. Судно заканчивало делать оборот вокруг большой льдины, по которой вразвалочку брёл обиженный бивнем по башке Умка.
– Вот тебе утешительный приз, косолапый!– закричал ему Джо, и запулил в него тяжёлой буханкой. Две буханки попали в мохнатый медвежий зад, ещё две упали перед его мордой. Мишка обнюхал добычу, поковырял её когтём, потом как-то ловко подвернул под себя задние лапы, сел на них, как маленький ребёнок, и, обхватив передними горбушку, начал её неторопливо грызть.
– А ведь он сейчас вполне мог обедать нами, – вполне серьёзно произнёс Ёпаролайнен.
– Не повезло бродяге, сегодня у него вегетарианский обед, – ответил Кокер, и друзей разобрал нервный хохот, после пережитого стресса.
***
В конце сентября закончилась навигация, и практиканты, получив устную благодарность начальника порта и приличные деньги, вылетели в Москву обратным рейсом с посадкой в Тикси и Игарке.
В душном салоне самолёта стоял напоённый специфическими миазмами дух сезонных рабочих. Несколько раз стюардесса по трансляции передавала убедительную просьбу экипажа и лично командира корабля всем мужчинам одеть обувь. До Москвы было двенадцать часов лёта.
Андрей спал, а Данила листал полусвежие московские газеты.
На последней странице какой-то газетёнки ему попалось на глаза объявление, от которого у него встали дыбом волосы на голове и бороде одновременно.
«….. художественные мастерские принимают у граждан и организаций слоновую кость по сто долларов за килограмм и кость мамонта в хорошем состоянии по триста долларов за килограмм. Расчёт на месте. Адрес. Телефон…»
Он ткнул локтём спящего товарища.
– Гутен морген, Карл Иваныч! Ёп, ядрёна мухобойка, ты прикинь, какие бабки мы козе под капсюль пустили! Знал бы заранее – голыми руками порвал бы зверька! А я ему, козлу, ещё и хлеба дал! – и указал приятелю на объявление в газете.
Оба дружно расстроились, с горя достали припасённую, как сувенир, бутылку спирта, хлебнули прямо из ствола и занюхали рукавами бушлатов.
Потом оба забылись в липком сне, и Даниле приснилось, что он собственными руками выталкивает за борт какого-то ржавого парохода пятилетний «Фольксваген-Гольф».
В аэропорту все тепло простились друг с другом и разбежались по своим направлениям до первого ноября догуливать полагающиеся каникулы перед началом нового учебного года.
На Ленинградском вокзале Даня зашёл в унылую забегаловку и попросил у обильной девушки за барной стойкой чашку кофе и пару конфет. За соседним столиком пристроился мутный дедулик и с видимым удовольствием лакомился недоеденными более привередливыми пассажирами, пирожками.
Официантка принесла чашку и небольшое блюдечко, на котором лежали две конфетки «Мишка на Севере».
Пейзаж на обёртке кондитерских изделий напомнил о недавней потере. Даниил одним глотком выпил кофе и с досадой шибанул кулаком по столу, расплющив конфеты прямо в фантике.
– Ты енто чегой-то продукт переводишь, мил человек? – таинственно спросил невнятный дедушка в потёртом клетчатом пальто вечного привокзального странника.
– Извини, дед, что напугал, угощайся, – Данила кивнул деду на пару расплющенных конфет на столе.
– «Мишка на Севере» – вкусные конфеты, – хитроглазый дедушка сгрёб шоколадную труху в заскорузлую ладонь.
– И не говори, подруга, у самой муж пьяница! – грустно пошутил Даня, встал из-за стола и уныло побрёл в сторону платформы.
Много лет спустя он увидел сотни касаток и дельфинов в Гибралтарском проливе. Десятки китов, шумно пускающих фонтаны серебристых брызг посреди Атлантики. Тысячи морских котиков на островных пляжах у берегов Канады и стаи акул в Мексиканском заливе. Но больше никогда в жизни не довелось ему ещё раз увидеть бродящие по бескрайним Арктическим льдам стада белых медведей…