Уложив ребенка и вернувшись в кабинет, Стоклицкая вздохнула:

— Не проболтался бы...

— Чепуха, Мина. Мало ли что лепечет дитя?

Твоими устами бы да мед пить. — И Мина в сердцах разодрала альбом с картинками швейцарского художника Арнольда Бёклина.

Пейзажи Беклина со сказочными существами чересчур угрюмы и пугают Стоклицкую. Уход от жизни в царство фантастики. Однако картины, населенные очеловеченными тритонами и кентаврами, чем-то нравятся Федору.

— А этот «Остров мертвых»? — протягивает Мина Сергееву литографию. — Небо и деревья словно окутаны траурным крепом. Белые стены домов — как призраки, а окна — глаза привидений.

И труп в саване, плывущий в челне к последнему берегу...

— Ну-ну, не раскисай, товарищ Стоклицкая, — усмехается Федор. — Мистика, но ведь написана удивительно! А эти фавны над спящей дриадой?

— Еще приснятся... — сердится Мина и погружает литографию в воду. — Надо написать, чтобы нам больше не посылали газет в альбомах Беклина. Ведь были же транспорты с картинками зверей из зоопарка Гагекбека!

Страх, навеянный Беклином, овладевает Стоклицкой, и она боязливо поглядывает в темный угол, где стоит скелет.

И в эти жуткие минуты из прихожей послышался четкий, как выстрел, звук ключа, вставленного в замок наружной двери. Стоклицкая погасила свечу.

Полиция? Каторги не миновать, если застукают с «нелегальщиной».

— В чем дело? — спросил Федор и вскочил.

— Не знаю... Ключ есть только у брата мужа, но Алик пользуется ключом лишь в мое отсутствие. Наверное, жандармы его арестовали и привели.

А дверь уже открылась, в прихожей тихо переговаривались. Федор немного успокоился. Полиция вежливостью не отличается.

— Вильгельмина! — глухо донеслось в комнату. — Ты уже спишь? Это я, Александр. Срочное дело... Я не один. Не пугайся.

Федор зажег свечу и вышел первым.

— Почему, почему без звонка?!—накинулась Мина на деверя.

«Беда... — вздохнул Федор. — Пора Мине дать отдых».

Помощник фармацевта растерянно оправдывался:

— Товарищ только что с поезда. Привез багаж из-за границы. Да ты не бойся — нас не видели!

— Не понял, ничего не понял! — вытирала Стоклицкая слезы. — Разве в моем покое дело? Нарушение правил конспирации. Кто с тобой?

Мешковатый приезжий протер пенсне и представился:

— Дядя Том. — Встряхнул чемодан и шутливо добавил: —Гонец со срочным грузом от Саблиной, с инструкциями Владимира Ильича. Извините за ночной переполох! В пути заносы, и поезд опоздал.

— Отложен съезд? — встревожился Федор.

— Напротив, Ленин торопит с выборами делегатов. А ваши меньшевики все еще против съезда?

— «Наши»?! Чтоб им ни дна ни покрышки. Мутят воду!

Все оживились, заговорили вполголоса. Стоклицкая успокоилась и усадила гостя в удобное кресло.

О том, что «Саблина» — это Надежда Константиновна Крупская, Федор и Мина знали хорошо. Но что за птица Дядя Том?

Этой «птицей» оказался Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич. Он прибыл из Женевы в Россию для передачи большевикам опыта пересылки «нелегальщины».

И тут же показал, как проще извлекать из альбомов газеты:

— Делается это следующим образом...

Вчетвером дело пошло быстрее, и через час они покончили с альбомом. Стоклицкая затопила камин и стала жечь сырой картон.

* * *

Покидая квартиру Мины, Федор не забыл о конспирации. Осторожно высунулся из подъезда и оглядел всю улицу.

Легкий морозец выбелил инеем тротуар, но воздух уже дышал близкой весной. И хотя на крышах висели сосульки, небо совсем не походило на зимнее.

Улица пустынна. В эти ранние часы зимнего утра крепко спят самые бдительные шпики. И полиция отсиживается в тепле.

Но когда Федор ступил с крыльца на улицу, ему показалось, что в окне бельэтажа колыхнулась занавеска, а за ней мелькнуло чье-то лицо.

Он украдкой оглянулся, но занавеска уже не шевелилась. Определенно померещилось... Устал до чертиков!

На Корсиковскую Федор Сергеев добрался к четырем утра. Скоро натужно загудит «отец» — паровозостроительный, за ним послушно и остальные заводы. Но вздремнуть еще можно.

Товарищи-коммунары крепко спали. Шестеро на трех кроватях— валетом, двое на полу на убогих тюфячках. Уж так заведено: тот, кто приходит последним, устраивается на полу.

Федор снова обвел глазами квартирантов. Эге, «чужачков» приблудилось! Это бывает... Свежее пополнение. А кого еще нет? Володьки Кожемякина. Да ведь он нынче по городу с Прошей Зарывайко листовки клеит!