Присев на край кровати, Катя с грустью взглянула на синеглазую — та чуть морщила во сне лоб, ей снилось что-то малоприятное. Пользуясь тем, что никто ничего не видит, светловолосая дрожащими руками дотронулась до лица спящей девушки. Карина едва заметно дернулась — руки у Кати были поразительно холодные, синеглазая почувствовала их даже через сон. Очертив кончиком пальца линию по скуле, светловолосая не отрывала взгляда от девушки. Проведя по границе черного и кремового цвета, Катя не выдержала и ласково взъерошила девушке волосы — та лишь что-то тихо простонала сквозь сон и впервые за несколько часов перевернулась на бок, тем самым давая понять, что нечего ее трогать. Катя улыбнулась и, довольная сама не зная чем, направилась в душ.

***

— Труля-ля, труля-ля, украду ля-ля коня!

Катя любила петь в душе. Более того, она любила петь в душе странные песни. Впрочем, выла, по-другому и не назовешь, девушка не настолько громко, чтобы пересилить звук льющейся воды. Смыв с себя всю усталость, накопившуюся за день, девушка уже собиралась было отодвинуть занавеску, как это сделал кто-то другой.

— Что за! — Карина от неожиданности отскочила назад к самой двери.

— Ты что тут делаешь?! — закричала Катя.

— Это ты что тут делаешь? — уже более тихим голосом спросила синеглазая. — Погоди… или я не у Глафиры? Стоп… занавески ее… все ее… так, а ну выметайся отсюда!

— Сейчас! Уже выпрыгнула! — огрызнулась Катя, прикрываясь занавеской, которую она успела выхватить из рук опешившей поначалу Карины.

— Что ты здесь делаешь?

— Я не могу с тобой говорить, когда я не одета!

— А… не одета, значит, — заключила синеглазая.

Карина, для которой потрясением обернулась девушка в душе, уже пришла в себя — Туман была человеком отходчивым — и пыталась сообразить, что светловолосая забыла в квартире у Глафиры. Поняв, что лучше обо всем спросить кареглазую, девушка хмыкнула в ответ на возмущенное лицо Кати, и собиралась было открыть дверь, да не тут-то было. Она отказывалась отпираться. Замок, как оказалось, работал лишь в одну сторону. Кара от досады пнула дверь.

— Мы заперты, — спокойно заключила девушка и облокотилась на дверь. — Теперь ждем, пока придет Глафира.

— Она в магазине… — робко ответила Катя, в голове просчитывая, за сколько шагов она сможет добыть себе хотя бы полотенце. — Слушай, дай мне полотенце хотя бы, пожалуйста.

Карина неторопливо повернула голову в сторону девушки. В голове уже начал рождаться коварный план, а на лице — играть улыбка, не предвещающая ничего хорошего. Они же заперты с Катей, и никого, кто мог бы им помочь, рядом нет. Если Туман и так все спросит у Глафиры, то зачем безрассудно терять время, когда план можно воплощать в действие уже сейчас? Наоборот, это только на руку синеглазой. Взяв в одну руку полотенце, Карина картинно вздохнула и спросила:

— И что мне за это будет?

— Ну ты вообще! — начала Катя. — Я тут стою вся такая никакая, а ты вся вот такая, что не даешь мне полотенце!

Мозг Карины хотел сделать кульбит, но передумал. Когда человек отдается воле коварства, он мало обращает внимание на то, что его не волнует.

— Отдай полотенце, или я за себя не ручаюсь, — хрипло произнесла Катя, которая, не отрывая взгляда от девушки, следила за каждым движением Карины.

Она прекрасно понимала, что значит этот взгляд, хитрая улыбка и неторопливость в движениях. Самым ужасным для нее было то, что сама Катя безумно хотела этого. Если бы это было простое любопытство, она бы могла избежать всего, потому что на пути между ней и Кариной стал бы Арсений. Но теперь, сколько бы про себя девушка не повторяла его имя, все убеждения неумолимо рушились — желание уже ничем невозможно было остановить.

Поэтому Катя предприняла то, что посчитала необходимым в данной ситуации. Направив душ на Кару, она упрямо посмотрела на нее. Карина, понявшая, что сейчас произойдет, угрожающе произнесла:

— Ты не посмеешь.

— Еще как посмею.

— Только попро…

Синеглазая не успела договорить, так как ей в лицо ударила упругая струя воды. Отплевываясь, и пытаясь смахнуть с себя воду, мотая головой из стороны в сторону, Карина постепенно приходила в ярость. Когда Туман залезла в ванную с явным намерением придушить Катю, светловолосая опять включила воду — на соседей, живущих снизу, было плевать.

Выхватив из рук девушки душ и кое-как выключив воду, очень медленно, с проскальзывающей угрозой, Карина вернула душ на место, а затем, выпрямившись перед Катей и нависнув над ней, так же не спеша двинулась навстречу. Отступать сероглазой было некуда и она, прислонившись к ледяной плитке спиной, тихо вскрикнула от неожиданного холода.

Сине-серые глаза, в которых вновь смеялся коварный дьявол, манили девушку. Она ощущала себя будто в тумане. Все вокруг исчезло, растворилось, потеряло четкие границы и, превратившись в явную размытость, уплыло на задний план. По острому лицу Карины то тут, то там стекали капельки воды. Прилипшие ко лбу мокрые пряди синеглазая небрежно откинула назад. Уперев одну ладонь в стенку, и тем самым лишив Катю возможности бежать, Туман медленно склонилась над своей жертвой.

— Боишься меня, — это был не вопрос, а утверждение, но светловолосая все равно упрямо замотала головой, скорее из вредности, чем по правде.

Чем ближе наклонялась Карина, тем меньше становилась амплитуда движений головы сероглазой. Катя, которая уже успела замерзнуть, теперь забыла о том, что холод сковывал ее конечности. Сейчас в целом мире для нее ничего и никого, кроме Карины, не существовало. Последний раз сознание обессиленным голосом крикнуло: «Арсений!..» Поднявшись на цыпочки, Катя хотела уже что-то предпринять, но тут хлопнула входная дверь — домой вернулась Глафира.