Он выскользнул за дверь и позорно бежал.

В первый же вечер в замке Святой Агаты Роланд, несмотря на дождь, смятение и жгучее осознание того, что Лилибет Харвуд (он старался по возможности не употреблять фамилию Сомертон) в ближайшем будущем будет спать под одной с ним крышей, все же сумел улучить момент и приделать фальшивую заднюю крышку к третьему ящику старинного итальянского комода.

В этом небольшом пространстве он спрятал несколько важнейших предметов: список контактов, сообщенных ему сэром Эдвардом; прямоугольную деревянную шкатулку, полную золотых монет, за которые пришлось трижды расписаться благодаря скрупулезности сэра Эдварда (они предназначались для взяток в случае нужды), и шифровальный блокнот.

Такое неудобство эти шифровальные блокноты! Обычно Роланд запоминал каждый новый шифр наизусть: его математические таланты вошли в легенду в узком кругу людей, знавших об этом, – но после той роковой встречи в кабинете сэра Эдварда прошло несколько очень насыщенных месяцев, и он не имел никакой связи с коллегами после короткого визита к Биддлу в контору во Флоренции. В общем, одного взгляда на письмо хватило, чтобы понять – шифр из недавних и очень сложный.

Роланд закрыл за собой дверь, приставил к ней стул и подошел к комоду.

Комод открывался легко – в выдержанной древесине, то и дело подвергавшейся смене жары и влажности, давно протерлись удобные бороздки. Роланд сунул руку внутрь, сдвинул фальшивую стенку и вытащил из тайника тонкую книжицу в бумажной обложке.

«Тетрадь по математике», – гласила надпись на бледно-голубой обложке – жалкая попытка маскировки, хотя любой мало-мальски стоящий контрагент, давший себе труд заглянуть внутрь, мгновенно поймет, что это такое. Роланд вытащил письмо из кармана и сверился с восковой печатью, уточняя, какой использовался шифр. Разумеется, тип «лисица». Он всмотрелся в правое ухо зверька и увидел впечатанную в самый кончик цифру 6, а затем пролистал шифровальный блокнот до страницы «лисица 6».

В маленькой комнате не было стола. Роланд подошел к своему сундуку, вытащил дорожный секретер и откинул крышку. В воздухе повис сладкий аромат кедра. Роланд выбрал ручку с тонким пером, закрыл крышку и уселся на старый деревянный стул с секретером на коленях, положив длинные ноги на нижнюю часть остова кровати.

Ничто так не отвлекает мужской мозг от мыслей о женщине, как холодные цифры. Перо приятно скрипело по бумаге, ароматный ветерок из окна ласкал щеку Роланда, и мозг с благодарностью погрузился в решение сложной задачи. Через минуту оказалось, что блокнот больше не нужен, и Роланд бросил его на кровать. Цифры росли, как пространственная модель, и вот уже он видит решение, расшифрованное сообщение, во всей его структуре.

Ручка упала на пол.

– Черт побери, – сказал он.

«Бух-бух-бух», – продолжала трястись дверь.

Роланд вскочил со стула, подхватив секретер, едва не рухнувший ему на ноги.

– Кто там? – крикнул он.

– Твой брат, черт возьми! Открывай давай!

Роланд выдохнул. Проклятый Уоллингфорд. Он сунул секретер обратно в сундук и захлопнул тяжелую деревянную крышку.

– Какого дьявола ты запираешь дверь? – требовательно спросил Уоллингфорд вместо приветствия, входя в комнату со своим обычным неприступно-властным видом. Старые деревянные половицы поскрипывали под его сапогами. Его красивое лицо выглядело на удивление грозно, словно ему только что сообщили, будто в его отсутствие банда анархистов-курильщиков захватила его городской дом на Мейфэре.

– Добрый день, брат. Спасибо, я прекрасно себя чувствую. А ты? – Роланд обошел крупную фигуру брата и решительно захлопнул дверь.

Голос Уоллингфорда прозвучал мрачно и встревоженно:

– Так почему заперта дверь? Ты же не думаешь, что они шпионят за нами, нет?

Роланд круто повернулся.

– Что?

– Женщины. – Уоллингфорд ударил себя по ладони сжатым кулаком. Выглядел он так, будто только что принял бодрящую ванну – темные влажные волосы падают на воротник, щеки пылают тем же красноватым оттенком, что и у юного Филиппа. – Черт побери! Думаю, ты прав! Конечно же, шпионят! А как иначе…

Роланд вскинул подбородок и захохотал.

– Шпионят за нами? Женщины? Ради всего святого, Уоллингфорд. Ты что, опиума обкурился?

Суровое лицо Уоллингфорда нахмурилось еще сильнее.

– Не будь таким наивным, Пенхэллоу. Я считаю их способными на все. Коварные гарпии! Ты знаешь, что сегодня утром я застукал леди Морли в мастерской Бёрка?

Роланд ахнул и схватился за сердце.

– Нет!

Уоллингфорд ткнул пальцем в грудь брата.

– Чертов дерзкий щенок! Ты что, не знаешь – они твердо намерены заставить нас сломаться первыми? Они намерены не просто выиграть чертово пари, но вообще выжить нас отсюда до того, как мы отыщем этого Россети и потребуем решить дело в нашу пользу? Что леди Морли просто соблазняла Бёрка у меня на глазах – и знаешь, как ее милость оправдалась?

– Даже вообразить не могу.

– Что она принесла Бёрку почту. Почту, прах ее побери! – Снова удар кулаком.

– Гадкая потаскушка!

– Вот именно! Я сказал… – Уоллингфорд замолчал и нахмурился. – Ты что, опять насмехаешься, щенок?

Роланд подался вперед и всмотрелся в волосы над левым ухом брата.

– Послушай-ка. Это что у тебя в гриве, старина, перышко?

Уоллингфорд похлопал себя по голове.

– Где?

– Да вот тут. Прямо у тебя под рукой. Очаровательное маленькое, пушистое, белое…