Мне же было откровенно не до неё. Разговор с отцом оставил странную тяжесть в сердце. Конечно, я не ждал лирики, но и такого делового подхода тоже. Только теперь я понял, что вообще не знаю своих родных. Ближе всего мне была нянька, воспитывавшая меня до семи лет, мать же и отец всегда были какими-то недостижимыми высотами, на которые следовало лишь любоваться и молиться издалека. Они всегда были в заботах о роде, а не о сыне.

Поразила и информированность отца, его способность мгновенно схватывать мысль, вычленять ценную информацию. Он сразу понял всё про альт, понял про статус Лилии, оставшейся осколком некогда великого рода; уловил её умение обращаться с оружием. Он не дал мне согласия на брак, но высказал несколько наводящих и гораздо более важных мыслей, и это согласие подразумевалось. Он был политиком, политиком высшей пробы. Мне было до него ещё далеко, хотя общение с альтами обещало сделать продвижение по пути понимания политических интриг очень быстрым. И столь же смертоносным, подобно полёту альтовского клинка.

Мне было неприятно обманывать его и прочих родственников относительно Виктории. И хоть я делал это исключительно ради их же собственного блага, оправдания для себя не видел. Поэтому я старался отвечать на вопросы предельно откровенно, пусть и не говоря главного. С другой стороны, всегда можно было найти себе оправдание, ведь уничтоженный в кровной мести род становился по неписаным законам своеобразной "добычей" победителя. Тот приобретал право пользоваться всеми регалиями уничтоженного рода, пусть и неофициально. Альты, тем самым, были по человеческим традициям в своём праве, назвав свою связующую эр Альянти, а значит и в моих словах вранья было минимум, скорее - недосказанность. Но и этого хватало с лихвой, чтобы основательно подпортить впечатление от возвращения домой. А тут ещё и этот самозванец, окончательно разрушивший очарование момента.

Мучимый тяжкими думами, я коротко поблагодарил горничную, и, как был, завалился на кровать. По-хорошему, следовало осмотреть апартаменты, полюбоваться видом из окна на родной сад, привести в порядок немного заляпанную кровью и порезанную одежду, вымыться в купели, наконец. Но ничего этого делать не хотелось, хотелось лишь побыстрее забыться всепрощающим и всеочищающим сном. Именно в таком положении меня и застала проскользнувшая в окно альта.

Просто неожиданно лёгкая тень легла на лунную дорожку, порыв ветра мягко прошёлся по волосам, и вот уже надо мной стоит моя воительница, обнажённая и крайне соблазнительная. Лунный свет словно бы обволакивает её стройные формы, вызывая призрачное свечение, делая тело неестественно прозрачным. Мягкий изгиб бедра, рельефно выделенный чуть отставленной ножкой, особенно врезался в моё сознание, мигом выбив из головы лишние мысли.

– Ты ещё никогда не появлялась так эффектно, - вынужден был признать я, немного справившись со своими эмоциями.

– Одно удовольствие ощущать этот самый эффект в твоих эмоциях, - нежно проворковала женщина, и устремилась ко мне, а в следующее мгновение уже прижималась всем телом к моему боку, настоятельно требуя сосредоточить всё своё внимание на её теле.

– Вспомнила свои привычки, побывав в альтовском лесу?

– Скорее, познакомилась с твоей мамой, - фыркнула альта.

– Никогда бы не подумал, что она заставит тебя приходить к суженному обнажённой, да ещё и через окно, - мне стало весело. Все тяжёлые мысли остались далеко, там же, где и моё плохое настроение.

– Всё ещё хуже, котик. Она просто недвусмысленно намекнула на нежелательность ночных встреч до свадьбы, и заперла меня в комнате, по-соседству, - дама беззвучно смеялась.
– Можно подумать, замок способен удержать желающую получить своё альту!

Виктория в считанные секунды взгромоздилась на меня, занимая свою излюбленную позицию. Её глаза встретились с моими, и я на несколько минут утонул в них, растворился в её и своих эмоциях.

– Баронесса жёсткой рукой правит нашими женщинами. Тебе ещё только предстоит отвоевать себе место в её табели о рангах, - ответил я возлюбленной после короткого острого поцелуя.

– Не вздумай сам ко мне заходить или пытаться помочь. К тебе буду ходить по ночам только сама, а с ней мы найдём общий язык.

– Боишься, что мама устроит мне взбучку?
– догадался я.
– Но зачем сама подставляешься под удар?

– Так надо. Это наши чисто женские разборки. Она должна понять, что я кошка, которая ходит сама по себе, и тогда мы с ней быстро договоримся.

– В который уже раз поражаюсь твоему знанию человеческих отношений, - вынужден был признать я, несколько обескураженный начавшейся за моей спиной семейной вознёй.

– Главное, доверяй мне и не пытайся вмешиваться. Только когда я попрошу. Обещаешь?

– А куда я денусь, милая? Ты же занимаешь сейчас самую стратегически важную позицию, - намекнул я на нашу позу, и всю бесперспективность моего сопротивления в ней, чем вызвал новый приступ беззвучного смеха женщины.

– Я готова уступить стратегическую инициативу тебе, котик, - нежно прошептала на ушко моя альта, так что следующие несколько минут мы просто возились, кувыркались и делали ещё много чего, чтобы получить максимум удовольствия от взаимной близости.

– Хочу тебя попросить об одной услуге, милый, - немного переведя дух, начала новый виток разговора Виктория.

– Проси, - коротко отвели я, заглядывая в её глаза.

– Попроси отца, чтобы самозванца не пытали, когда я буду в поместье.

– Тебе тяжело слышать его эмоции?

– Да.

– Отец заподозрит неладное.

– Скажи, что я очень чувствительная натура, и, зная о пытках в подвале, не могу спать.

– Он предложит успокоить тебя.

– Нет. Он даст слово и его сдержит.