– Почему ты так в этом уверен? – Эмили подумала, что танца с Генри она, пожалуй, уже не выдержит. – Не знала, что ты разбираешься в нынешней дамской моде.

«А раньше ты наверняка знал, как называется каждая деталь, Луиза всякий раз навещала нас в новом туалете и говорила, что ее дорогой Уильям не устает любоваться ею».

– Возможно, но я способен разглядеть зависть на лицах женщин, которые тебя рассматривают.

– А восхищение мужчин? – Похоже, она кокетничает с человеком, за которым замужем уже четыре года!

– Ты всегда была хорошенькой, так что меня не удивит наличие у тебя нескольких поклонников. – Лорд Гренвилл чуть улыбнулся. – Если бы не эта травма, ты могла бы выйти замуж, за кого пожелаешь, и тебе не надо было бы довольствоваться хмурым вдовцом.

«Я и так вышла замуж за того, за кого пожелала, – подумала Эмили. – Но ты еще не готов услышать это».

– Уверена, множество дам в этой комнате бесконечно мне завидуют. И вовсе не из-за платья, или не только из-за платья. Даже будучи хмурым вдовцом, ты весьма привлекателен. Там одна леди в зеленом просто пожирает тебя глазами. Пожалуй, мне пора начать волноваться.

– Ты же знаешь, ни одна из этих леди не сравнится с твоей сестрой, так что беспокоиться тебе не о чем.

«Ох, Уильям, хотя бы сегодня ты мог этого не говорить!»

Эмили ничего не ответила, и остаток танца они провели молча. Лорд Гренвилл отвел супругу к дивану, где собрались в кружок молодые леди. Хотя леди Гренвилл полагалось находиться среди замужних матрон, Уильям знал, что Эмили терпеть не может слушать их болтовню. Она, к счастью, была не одинока в стремлении продолжать чувствовать себя молодой и беззаботной – у самого дальнего дивана собрались не только девушки на выданье, но и молодые замужние женщины, желающие похвастаться перед подругами обручальным кольцом, посоветовать менее удачливым девушкам, на кого из джентльменов стоит обратить внимание, да и просто стремящиеся оказаться подальше от жалящих взглядов уважаемых сплетниц вроде леди Пламсбери. Несколько дам постарше устроились на диване, одним своим присутствием пресекая неподобающе легкомысленную болтовню юных девушек.

Эмили присела рядом с миссис Меллотт, стараясь сохранять на лице выражение безмятежного довольства, хотя нога ее уже заныла после единственного танца. Она смотрела, как лорд Гренвилл танцует с Джейн Соммерсвиль – на балах и танцевальных вечерах Уильям непременно приглашал на танец каждую из подруг жены. Он также танцевал с кем-нибудь из знакомых ему леди, а затем удалялся в бильярдную, курительную или куда-то еще, где джентльмены могли поговорить на интересующие их темы или просто отдохнуть от женской болтовни.

Миссис Меллотт, дородная дама с пышной прической, наводящей на мысль о шиньоне, воспользовалась случаем, чтобы выразить восхищение платьем леди Гренвилл и ее изяществом, маскирующим хромоту. Эмили нечасто виделась с миссис Меллотт, но считала ее добродушной и независтливой, а потому не обиделась на откровенное замечание.

– Могу я осведомиться об успехах вашей племянницы? – спросила она в свою очередь.

– О, прилежание Кэтрин выше всяких похвал. Директриса пансиона недавно написала мне, что Кэти уже нечего делать в классах, она выучила все, что учителя могли ей предложить. – Миссис Меллотт восторженно затрясла тройным подбородком. – Я могла бы забрать ее из пансиона уже в этом году, но бедняжке придется провести там еще год. Моя дочь Эвелин начала выезжать, и я не могу заниматься поисками жениха еще и для Кэтрин. Вы же понимаете…

Эмили понимала. Сестра миссис Меллотт ненадолго пережила своего мужа, скончавшегося от опухоли в животе, и миссис Меллотт пришлось присматривать за племянниками, Филиппом и Кэтрин Рис-Джонсами. К счастью для нее, Филипп, серьезный и вдумчивый молодой человек, успешно завершил образование и принял в свои руки управление довольно обширным поместьем, а Кэтрин в шестнадцать лет еще продолжала жить в пансионе.

Муж миссис Меллотт был не так богат, как покойный мистер Рис-Джонс, и его супруга беспокоилась о подходящих партиях для трех своих дочерей. В таких обстоятельствах заботиться о племяннице было сложно, а позволить Кэтрин жить вдвоем с братом, как Джейн и Ричард Соммерсвиль, она не могла из опасений, что без женской опеки Кэти не сумеет удачно выйти замуж. Вот если бы Филипп женился, тогда другое дело! Но молодого Рис-Джонса не так давно постигло разочарование в любовных делах – девушка, за которой он ухаживал в Лондоне, предпочла ему другого джентльмена.

Леди Гренвилл еще немного поболтала с миссис Меллотт. Рассуждения этой дамы о видах на замужество Эвелин прервал Говард, явившийся пригласить Эмили на медленный вальс.

– Если ты не готова, не буду уговаривать тебя. – Генри нередко выказывал удивительную для мужчины чуткость.

– Я обещала тебе танец. – Леди Гренвилл оттолкнулась ладонями от дивана и поднялась на ноги. – Только один этот вальс, а потом буду весь вечер смотреть, как веселятся другие.

– Что ж, я постараюсь веселиться на славу, чтобы тебе было на что посмотреть.

И потом, когда они уже танцевали:

– Я поболтал немного с Ченнингом. Он, кажется, не одобряет всю эту пышность. Мы с Джорджем слышали, как он говорит своему отцу, что в возрасте леди Пламсбери не подобает выставлять себя на обозрение.

– Николас всегда казался мне очень скучным. Счастье, что мы с ним видимся так редко, – заметила Эмили.

После смерти деда Уильяма, старого лорда Пламсбери, титул унаследовал двоюродный племянник, страдающий подагрой мистер Ченнинг. Его сын Николас, молодой джентльмен лет двадцати трех с водянистыми голубыми глазками и тонкими губами, был жестоко разочарован, узнав, что к титулу прилагается лишь небольшое поместье, а львиная доля состояния остается за леди Пламсбери.