Мистер Грумбахер вернулся, а следом в дверях своего дома возник Кевин и с любопытством посмотрел на Дейла и его маму, скорчившихся под деревом. В следующую минуту на их плечи легло одеяло, а мистер Грумбахер направился прямиком к их подвалу и начал спускаться по ступенькам.

– Не-е-ет! – вне себя от ужаса завизжал Дейл, но тут же взял себя в руки и попытался улыбнуться. – Пожалуйста, не спускайтесь туда.

Мистер Грумбахер оглянулся на сына, все еще стоявшего в дверях, махнул ему, чтобы тот шел домой, взял в руку пятилам-повый фонарь и исчез за дверью. Ступеньки в подвал начинались из закрытой прихожей, пристроенной к стене кухни, – это делало дом много теплее зимой. Там же на гвоздиках, вбитых в стену над ступеньками, всегда висела запасная теплая одежда.

«Оно ожидает там, внизу… Мистер Грумбахер не выберется оттуда!»

Дейл сильно вздрогнул и вскочил на ноги, сбрасывая одеяло. Мама едва успела схватить его за пояс, но он вырвался.

– Я должен показать ему, где это было… Должен предупредить его о…

Наружная дверь отворилась. Отец Кевина вышел, его аккуратно отглаженные брюки были мокры до колен, рабочие ботинки громко чавкали, оставляя следы на цементном полу террасы. Он выключил зажатый в левой руке фонарик. А в правой руке мистер Грумбахер что-то нес. Что-то длинное, белое, мокрое…

– Он мертв? – спросила мама Дейла. Но вопрос был лишним: труп раздулся и был раза в два

больше нормального человеческого размера. Мистер Грумбахер кивнул.

– Возможно, он не утонул, – сказал он тем тихим, но не допускающим возражений тоном, каким, как часто слышал Дейл, говорил с Кевином. – Возможно, его отравили… или произошло что-то еще… Может, затянуло в трубу, когда заработал дренаж.

– Он принадлежал миссис Мун? – снова спросила мама, подходя поближе.

Дейл видел, как она вздрогнула.

Мистер Грумбахер пожал плечами и положил труп на траву, поближе к подъездной дороге. Дейл услышал глухой стук. Между острыми зубами вытекла струйка воды. Мальчик подошел ближе и ткнул носком тапочка тело.

– Дейл! – укоризненно произнесла мать. Он отдернул ногу.

Это не т-т-то, что я в-в-видел, – сказал он, пытаясь унять дрожь и говорить разумно. – Там был не кот. А это к-к-кот. – И он еще раз ткнул дохлого кота в бок. Мистер Грумбахер скупо улыбнулся.

– Там больше ничего не было, кроме ящика для инструментов и небольшой кучки мусора. Электричество включилось. Насос заработал.

Дейл изумленно посмотрел на дом. «Как же так? Ведь рукоятка рубильника была опущена… и показывала на ноль!»

Кевин спустился со ступенек и стоял поблизости, обхватив ладонями локти, как всегда делал, когда немного нервничал. Он посмотрел на бледное лицо Дейла, на мокрую одежду, на волосы, с которых стекала вода, облизнул губы, будто собираясь сказать что-то ехидное, но поймал предупреждающий взгляд отца и всего лишь кивнул приятелю. Затем тоже ткнул мокрого кота в бок, отчего у того изо рта вылилось еще немного воды.

– Я думаю, это кот миссис Мун, – повторила мама Дейла, будто это утверждение могло поставить все на свои места.

Мистер Грумбахер хлопнул Дейла по спине.

– Не расстраивайся, что ты немного струхнул. Наступить на дохлую кошку в темноте, да еще когда на фут воды… это напугало бы кого угодно, сынок.

Дейл хотел было отстраниться и сказать Грумбамперу, что он не его сынок и не из-за дохлой кошки он «струхнул». Но вместо этого просто кивнул. Во рту все еще чувствовался горький привкус воды, которой он наглотался в подвале. «Значит, тело Табби все еще там!» – Поднимайся. Пойдем переоденемся, – наконец сказала мама. – Мы можем поговорить об этом позже.

Дейл кивнул, сделал шаг к двери и остановился. Давай войдем через переднюю дверь?

Джим Харлен мчался через темноту, слыша, как сзади надрывно лают собаки и ревет мотор труповоза. Тот вроде затормозил на углу Депо-стрит и Брод-авеню.

«Он хочет отрезать мне путь!»

Аллея, по которой он сейчас ехал, шла с севера на юг, между сараями, гаражами и длинными лужайками позади домов, расположенных вдоль Брод-авеню и Пятой улицы. Дворы были огромные, дома стояли, окруженные кустарником и листвой, да и сама аллея была погружена в темноту из-за густых крон деревьев, смыкавшихся над ней и почти не пропускавших лунный свет. Харлен знал, что здесь миллион разных мест, где он мог бы спрятаться: стропила сараев, открытые гаражи, заросли кустов, сад Миллера слева впереди, пустые дома на Каттон-драйв…

«Именно этого они от меня и ждут».

Харлен направил велосипед к стоянке возле темного кипариса на аллее. Собаки прекратили лаять. Даже туман, повисший в воздухе, казался подозрительным: он был словно завеса между Харленом и далекими фонарями и как будто ожидал его решения.

И Харлен решился, гордо заявив самому себе: «Моя мама дураков не рожала».

Тяжело крутя педали, он пересек задний двор, проехал по чьему-то огороду, разбрызгивая в стороны комья грязи, потом, оставив темную защиту аллеи, резко свернул направо, прямо в лапы огромного Лабрадора, который так удивился, что даже забыл залаять.