Елена Павловна ничего не сказала, она громко ойкнула, и так и осталась сидеть с приоткрывшимся ртом и круглыми глазами.

– Это еще ладно, - не унималась Эмма Константиновна.
– Вот еще, наугад: «Сопли у подвешенного к потолку человека-скунса были ядовиты. Одна из них упала на руку майора и прожгла ее до кости. Майор стерпел и лишь мужественно скрипнул зубами». Да-а... Это уже не смешно.

Никто и не смеялся. Елене Павловне стало даже страшновато - не ожидала она, что отец ее ребенка пишет - вот такое. А участковому Егорушкину стало невыносимо горько. Он встал со своего кресла, подошел к Эмме Константиновне, взял у нее рукопись, аккуратно сложил ее стопочкой, положил в служебную папку и как можно бесстрастнее произнес:

– Я давно хотел сказать, Эмма Константиновна, что наш сын вас боится. Говорит, что вы накрашенная Баба Яга. Когда вы к нам приходите беседовать о литературе, мы его оставляем на ночь в садике.

– Ну и что?
– искренне удивилась Эмма Константиновна.
– Ребенок свободен в оценке людей. Тем более, кровных родственников.

– А еще, - добавил участковый Егорушкин, направляясь к выходу, - ваша выпечка кислая и невкусная.

– Придурок!
– раздалось ему вслед.
– Она кисло-сладкая!

Но участковый Егорушкин уже захлопнул за собой дверь и этого не слышал.

Физрук Носов проснулся от звонка, открыл дверь и тут же получил в морду. Участковому Егорушкину не составило труда найти его местожительство. Очнувшись на полу, физрук Носов увидел сначала удивленную морду мастифа Музиля, хозяином которого он являлся, а потом строгого, но в то же время отчего-то грустного участкового Егорушкина.

– Ну что, блин, физрук Носов, - сказал участковый Егорушкин, - побеседуем о литературе?

– Я не против, - ответит физрук Носов, не вставая с пола, только у меня водка кончилась. Разве что занять у кого? Или продать чего?

– У меня, физрук Носов, принцип: денег не занимать, - ответил участковый Егорушкин.

Они продали футбольный мяч физрука Носова с автографом вратаря Мышкина, и очень сильно напились. Участковый Егорушкин читал отрывки из своего романа, а физрук Носов плакал. То ли от чувств, то ли ему просто было жалко мяч. В минуты просветления участковый Егорушкин говорил:

– Я тебя, физрук Носов, блин, все равно посажу за организованное нападение на служителя Закона, то есть на меня.

– Не сади! Прости дурака!
– жалобно просил физрук Носов, а мастиф Музиль подвывал и пускал слюни.

– Хорошо, - соглашался участковый Егорушкин.
– Не посажу. Потому что мне твоего пса жалко. Вон как он к тебе льнет. Но ты, физрук Носов, должен помочь мне поймать маньяка.

– Это не пес. Это собака. Я помогу. Мне только его приметы нужны. Опиши их.

Участковый Егорушкин описывал приметы. Медленно приближалась ночь. Когда четвертая бутылка была допита, физрук Носов и участковый Егорушкин взяли железную цепь со строгим ошейником, собственность мастифа Музиля, и пошли ловить маньяка.

Из служебной книжки участкового уполномоченного

отдела милиции N 2 г Вологды л-та Егорушкина

Ушлый Толик и мой брат

Я устроился сторожить базу со сложным названием ОАО «Стройснабсбытпроект». Мне это вообще даже не выговорить, но мой напарник Толик выговаривал. И не было ни одного дежурства, чтобы он чего-нибудь с базы не утащил. То доску умыкнет, то какую-нибудь железяку.

Принес кошку, спрашивает:

– Видишь, кота спиздил, Кузю? У кладовщицы. Пойду, продам. Жалко тока, что он без ошейника. А то б дороже. Может, ты купишь?

– Нет.

– Вообще-то Кузя хороший, умный. Видишь, как уркает. Пусть тут остается.

И эта гнусная блохастая тварь всю ночь мерзко пищала. Это бы все ладно, но Толик еще хватал мои книжки и спрашивал:

– Это что?

– Не видишь, Толик, разве? Книга называется «Философия о будуаре», автор Маркиз де Сад. Издательство «Наука», с очень обширными комментариями.

– Про маньяков?

– Не совсем.

– А вот вчера по телевизору рассказывали по маньяка, он школьницам глаза булавкой выкалывал. Я пошел.

Но никуда Толик не уходит, а начинает увлеченно пересказывать историю маньяка в таких подробностях, будто сам был в его шкуре.