В тесном пространстве пещеры были слышны дыхание Бульвума и Кирюхи, жалобный скулеж Штильмана и натужное кряхтение Степана Макарыча. Я нащупал стену и, держась за нее, поднялся на ноги. Потрогал голову. Вроде цела, только шапку где-то потерял… Мой братец в это время наверняка отдыхает в бункере и потягивает глинтвейн. Вытащить бы его сюда под огонь патрульного треножника!

Я чиркнул спичкой, и первое, что высветил робкий огонек, было окровавленное лицо Штильмана. Испачканной ладонью он сжимал бровь и скулу, рассеченные глубоким порезом. Ничего страшного в этой ране не было, жизнь Григория Львовича находилась вне опасности. У Степана Макарыча дела обстояли гораздо хуже.

Дед лежал ближе всех к выходу, ноги до середины бедер были завалены обломками скалы, он пыжился изо всех сил, пытаясь освободиться. Однако завал был основательным, и у Степана Макарыча ничего не получалось.

Огонек спички ущипнул меня за кончики пальцев, и я, зашипев, выронил ее. Позади щелкнула кнопка, и в расселину вернулся свет. Это Кирюха достал свой фонарь из вещмешка. Рядом с парнем виднелось лицо Бульвума. У меня отлегло от сердца, наш источник информации не пострадал.

– У меня идет кровь! – капризничал Штильман. – Идет кровь! Вы понимаете?

– Это ж хорошо, что кровь, Григорий Львович! – Я попытался придать голосу бодрости. – Промоет вашу царапину, инфекции не останется.

– Какая царапина, у меня лицо разрублено пополам! – Он, конечно, сильно преувеличивал, хотя помощь косметического хирурга в будущем ему потребуется. – Это все из-за шара, который вы с собой притащили! Мы бы спокойно прошли, никто бы не заметил!

– Кирилл, помнится, у тебя в рюкзаке лежали медикаменты. Окажи науке первую помощь, а я пока твоего дядьку попытаюсь вытащить. – Я присел возле деда. – Сейчас, Степан Макарыч, достанем тебя, охнуть не успеешь.

Он вымученно улыбнулся:

– Значит, ты меня раз пятнадцать достал, Валерочка.

Я хохотнул, но скорее на нервной почве. Хорошо, что он еще шутит. Эх, кабы не этот славный дед, я бы сейчас был размазан по склону хребта тонким слоем, как масло по бутерброду! Расколов выстрелом прожектор, Степан Макарыч отвлек патрульного и спас меня от верной гибели.

Я отбросил несколько мелких камней, потом попытался поднять обломок скалы, под который уходили ноги деда. Нижнее ребро оказалось округлым, ухватиться было не за что, пальцы соскальзывали… Обломок вдруг заскрипел, зашевелился сам по себе, стал подниматься без малейшего моего участия. Невольно заглянув под него, я увидел, что он был значительно крупнее, чем я предполагал. С учетом наваленных сверху камней и льда он весил столько, что даже вдвоем с Кирюхой мы бы не сдвинули его с места, а невидимка сделал это легко и бережно.

Я даже оборачиваться не стал, чтобы разобраться, кто мне помогает, да и некогда было оборачиваться. Не теряя времени даром, я обхватил подмышки Степана Макарыча и вытащил его из-под завала.

– Валенок! – спохватился дед. – Валенок там остался!

Ощущая легкую дрожь в загривке, я просунул руку под камень. Пальцы нащупали валенок и вытащили его на свободу. Так же бережно, как поднимался, обломок опустился на груду щебня и смерзшегося снега, в которых остался отпечаток ног Степана Макарыча.

Я сидел неподвижно на дне пещеры, приткнувшись лопатками к стене и прижимая к груди валенок. Степан Макарыч сидел у стены напротив, в его округлившихся глазах стояло простодушное удивление. Кирюха, обрабатывающий лицо Штильману, не видел, что произошло, зато торчащий из-под его пальцев глаз зама по науке потрясенно уставился на плиту.

Немного придя в себя, я поднялся с пола и молча отдал валенок хозяину. Степан Макарыч принял потерю с таким видом, словно не знал, что с ней делать – мысли его были сейчас далеко не о валенке.

– Как ноги, Степан Макарыч? – уточнил я. – Не сломаны?

– Помяло маленько, – севшим голосом ответил дед. – Но кости вроде целы. Ничего, расхожусь.

– Ну и слава богу.

Хрупая крошевом, которым было усыпано дно, я приблизился к невысокому пришельцу, застывшему в глубине прохода и делающему вид, будто он тут совершенно ни при чем. Рядом с его ногами пушилась собачья шапка. Я поднял ее, отряхнул о коленку и, расправляя, произнес:

– Силен ты, однако, горы ворочать, мастер Йода. Спасибо за помощь, чертяка.

Бульвум посмотрел на меня с презрением и отвернул физиономию. Все ясно. Не мне он помогал, а Степану Макарычу – одному из немногих, кто отнесся к пришельцу с пониманием, кто угостил его яблоком, протянул руку на обрыве и вообще не проявлял враждебности. Что ж, кому-то надо быть таким человеком, и я не против, чтобы это был Степан Макарыч.

Однако я не такой человек. И становиться им не собираюсь.

Глава 9

ГОРОД ПРИШЕЛЬЦЕВ

Наши маскхалаты из простыней покрылись дырами с обгоревшими краями. У Кирюхи сквозь прорехи высовывались локоть и воротник рыжей дубленки. На спине Штильмана зияла косая дыра, сквозь которую виднелась ткань куртки с лезущим из разрывов синтепоном. На мне простыня так и вовсе расползлась на лоскуты, не соберешь. Все эти дыры, вероятно, результат попадания мельчайших плазменных брызг. Я приказал освободиться от лохмотьев, утративших маскирующие свойства, все равно от них теперь никакой пользы.