– Документы в порядке, – сказал начштаба.

– Ну что ж сержант. Назначаю вас во вторую эскадрилью. Какими машинами владеете?

– Перед самым выпуском одним из первых сдал на отлично пилотирование новейшим истребителем «ЛаГГ».

– О, как? Даже здесь похожи… Ладно сержант приступайте к службе…»

– И что сейчас этот двойник летает в моем полку? – спросил я задумчиво. Значит, мне не показалось, я и вправду видел прадеда. Не бред, как я думал.

– Да. Насколько я знаю да. Хотели его выдать за тебя, но после отказались от этой идеи. Приказ сверху пришел, так что он уже не двойник, а просто очень похожий на тебя летчик и однофамилец, уж не знаю как так получилось

– А Лютикова?

– Довезла тебя до операционной, тут в Москве, но после того как тебя приняли местные врачи, отбыла по месту службы.

– А мои вещи?

– Все у завсклада.

– Понятно. А награждение?

– Ну я уж думал ты не спросишь. Думаю скоро. Как только сообщу, что ты очнулся, будут решать.

– Понятно. И что теперь будет?

– Ты как себя чувствуешь?

– Спать хочу.

– Я не о том, разговор с корреспондентами выдержишь?

– Конечно.

– Ну тогда завтра-послезавтра жди. Ставкой решено осветить твой подвиг. Бой нашего аса против десяти немецких – это очень сильно. Так что готовь речь. Я завтра днем приду к тебе, обсудим ее.

– Хорошо, – сладко зевнув, ответил я.

Как только особист вышел я накрылся одеялом, стараясь не шевелиться, и вспомнил о прадеде. Мы действительно были очень похожи.

Он был летчиком. Закончил войну гвардии капитаном, комэском в штурмовом полку. Начинал на истребителях, а закончил на илах. Но не это было странным. Уж я то знал, он мне сам рассказывал, что до конца сорок второго, он был инструктором в летной школе по боевому пилотированию, где получив звание младшего лейтенанта, все-таки добился отправки на фронт. Так что я никак не ожидал его увидеть на фронте в сорок первом. Как же я все-таки изменил историю, раз произошло такое?

Утром, меня осмотрела группа врачей всех возможных специальностей. Там даже был гинеколог, по совместительству стоматолог, который быстро осмотрев мои зубы, сказал, что все в порядке. Я его осмотр воспринял скептически, но не запретил, поизучав некоторое время мою пломбу на одном из коренных зубов, приговаривая:

– Чудесненько-чудесненько. Миленько. Кто делал? – судя по всему, пломба его изрядно заинтересовала.

Пришлось быстро сочинить историю, про незнакомого врача, который поставил ее. Врач отвязался, но в дальнейшем заскакивал ко мне периодически, осматривал зубы. Что-что, а с ними у меня было все в порядке – кроме этой злосчастной пломбы – зубы были ровненькие, белые, результат работы профессионального стоматолога. Родители кучу бабок вбухали в них, что позволило спокойно улыбаться, не стесняясь неровных зубов, как было ранее, в детстве.

Почти час врачи кружились надо мной, осматривая и записывая что-то в историю болезни. Наконец эта утомительная процедура закончилась и что-то обсуждавшие врачи вышли, предоставив работу медсестрам, и все началось по новой. Три медсестры стайкой кружили вокруг меня, ставя уколы и давая таблетки. Взяв несколько анализов, они также вышли.

– Как тяжело день-то начался, – пробормотал я, проводив их взглядом.

– Эй, а завтрак? – крикнул я вслед.

– Через десять минут усе будет, – сказала заглянувшая санитарка.

– Тогда ладно, а то я думал, забыли про меня, – пробурчал я. Все кто болеет становятся такими несносными, за собой я такого не замечал, но все бывает в первый раз в жизни.

День до обеда пролетел молниеносно, меня не трогали, так что я отдыхал, читая «свежую» газету недельной давности. Среди списка награждений моей фамилии не было, но своих я нашел, хорошо, что хоть их не обошел дождь наград. А вот про мой бой, там было все, так как выпуск был дополненный, как гласил заголовок. Видимо прошлой выпуске статья была общая, а в этом уже дополненная, увеличенная.

– Вот и почитаем, что тут пишут, – пробормотал я, разглядывая фотографии.

Статья была интересная, даже для меня. В принципе ничего так написано, кое-что неправильно, как-то, что я очнувшись когда меня вытаскивали из кабины самолета пробормотал: «Товарищ командир задание выполнено…» – и потерял сознание. Это был явный вымысел корреспондента. А вот бой был описан довольно грамотно, видна рука специалиста, похоже, корреспондент с фамилией Андреев нашел грамотного профи. Были вставки от подполковника Шредера, как его привезли в штаб фронта, и где он давал показания. Много что было. Упомянули даже про разбившийся восьмой «мессер» при заходе на посадку.

В общем, профессионально написанная статья про героя-летчика. Можно было бы возгордится, но нечем. Тут можно сказать одним словом, я в том бою дрался насмерть, решив для себя, что не отступлю. В общем, там я умер. Так решил для себя перед началом боя, и это помогло. Ни страха, ни каких других чувств, в том, уже известном на всю страну воздушном бою я не испытывал. Решив для себя: «Или я их, или они меня, другого не будет! Не отступлю!»

Именно поэтому я не боялся атак «мессеров» смело поворачивая им на встречу и встречая огнем, не обращая внимание на то, как на плоскостях и корпусе появляются все новые дырки, главное для меня было уничтожить как можно больше гитлеровцев. То, что я дрался с легендарной в мое время группой полковника Шредера, удивило меня. Если бы я знал до боя, шансов бы у меня не было. Совсем. Но я не знал, похоже, это и спасло, не погиб, выжил. Фото на обратной стороне заинтересовало меня. Там было командование моей дивизии. Около десятка командиров позировало перед камерой. С интересом я посмотрел на заголовок статьи.