– Мне тоже казались странными действия немцев, – согласно кивнул Покрышкин.

– Угу. Что там с допросом пленных? Что сказали? – поинтересовался я у начштаба.

– Не знаю. Еще не доложили. С ними Курочкин работает, – несколько растеряно ответил он: – Сейчас узнаю.

– Я с ним, – быстро пробормотал капитан Быков и выскочил вслед за Литвиновым.

– Ловушка в ловушке? – задумчиво повторил Покрышкин.

– Похоже, нас пытались переиграть… М-да, они ошиблись только в нашей боеспособности, видимо посчитав слухи из-под Харькова несколько преувеличенными.

– Но о подстраховке они не забыли, – напомнил Архипов. Он знал о еще десяти парах, которых перехватил соседний полк.

– Да, не сильно она им помогла, хотя Седого потрепали изрядно… восемнадцать сбитых, бля!

– Угу, половину полка как корова языком слизнула, – хмуро подтвердил лейтенант Евстигнеев, самый молодой командир звена из присутствующих. Евстигнеев небеспричинно был мрачен, в полку Седого воевал старший брат, про которого всего полчаса назад сообщили, что он получил тяжелое ранение и в госпитале ногу брату лейтенанта спасти не смогли.

– Так что мы имеем на данные момент? Давайте пробежим весь бой: Звено Архипова первыми схлестнулось с немцами. Результат три-четыре в пользу немцев. Звено полностью сбито, погиб старший сержант Головня. Дальше тремя группами Бык атаковал немцев с нижней позиции…

Я монотонно перечислял весь бой, включая свои наблюдения, иногда останавливаясь и подробно объясняя тот или иной пункт заинтересовавший слушателей. В это время вернулись Быков с Литвиновым. Получив от них бумагу с допросом и быстро прочитав ее, продолжил с небольшими коррективами. В паре мест я все-таки ошибся, но в основном был прав.

– … итог всего боя: одиннадцать машин с нашей стороны, это включая второго наблюдателя которого из зенитки подшибли. Погибло шесть летчиков, восемь находятся в госпиталях. Двадцать пять потеряли немцы. Подполковник Седов потерял восемнадцать машин и восемь летчиков погибшими, сбив девять, в этой группе находились самые лучшие немецкие летчики.

Каков итог? А итог таков, что немцы все просчитали. И то, что мы поймем, что пост ВНОС дает дезинформацию, и что мы попробуем переиграть их. Все они поняли. Те двадцать пар «мессеров» должны были вести бой на перехват и усталость. Да! Их основная задача была утомить нас, дать израсходовать боеприпасы, а вот другая группа и должна была добить полк, именно там были лучшие пилоты Люфтваффе, с которыми схлестнулись ребята Седого. В принципе план не плох, подвело исполнение, да и везение с нашей стороны тоже.

Вопросы будут?

– У меня, – поднял руку капитан Быков.

– Говори.

– Что делать будем? Оставлять это просто так… не по-нашему как-то.

– Согласен. Нужно разработать план, с рабочим названием… «Вендетта». Но решать все-таки будет подполковник Середа, когда они с комиссаром вернутся. Главное чтобы готовый план был готов к их возвращению.

– Товарищ капитан, а когда они вернутся? – поинтересовался Евстигнеев.

– Я звонил в штаб, их отправили в Севастополь, они должны вернутся через двое суток. Вопросы? Тогда оперативному отделу штаб приступить к разработке операции. Совещание законченно, можете быть свободны. Двое суток вам чтобы придти в себя.

– Товарищ капитан, а куда вы сейчас, – спросил Архипов хромая следом за мной.

Надев фуражку, я хмуро ответил:

– В госпиталь. Куда же еще?

Прихватив с собой напросившегося лейтенанта, я оставил все дела на майора Литвинов, и направился в ближайший госпиталь. Пока на полуострове расположилось всего восемь госпиталей, что откровенно говоря мало, но в ближайшее время должны передислоцироваться еще несколько.

Проверив парней, хотя меня пустили только к шестерым, остальные считались тяжелыми, и допуска к ним не было. Поговорив с главврачом, я поинтересовался состоянием раненых.

– Делаем, все что можем, но наши силы не безграничны. Один совсем тяжелый, но будем надеяться что выкарабкается, организм молодой, должен выжить.

– Кожедуб?

– Да, он самый.

– Если нужна какая-то помощь… – начал было я.

– Все в порядке товарищ капитан, у нас все есть. Того чего нет, вы, к сожалению, достать точно не сможете, – чуть грустно ответил врач.

Вздохнув, я попросил сообщать если будет в чем-то нужда, поможем всеми силами.

В течение двух суток мы разбирались с последствиями того боя. Фактически боеспособных звеньев у нас остались только три, они остались в полном составе.

Пришлось отправлять срочную заявку в Центр прислать летчиков и новые машины, пока же полк считался сильно ослабленным. Однако это никак не отразилось на его боеспособности, эскадрилья ночников продолжала летать и уничтожать все, что движется в немецких тылах, а пять звеньев «лавочкиных» работали по основной специальности.

Устав от всей этой бумажной работы, я переложил ее на плечи Литвинова, а вернее на его помощников, и прихватив Степку, решил слетать к немцам, развеяться.

Заметив, что Степка подает мне знаки, я присмотрелся расшифровывая.