Лорешинад тоже не горел желанием играть в любезность. Остановившись, он слегка поклонился по обычаю дроу и прошипел спутнице:

— Это Грим.

— Здравствуйте, — бодро улыбнулась она и протянула руку. — Меня зовут Хельга.

Одна ладонь колдуна была облита кофе, вторая облизана Риной, так что он со злорадством пожелал протянуть ей сразу обе. Но Хельга прочитала его мысли и не стала дожидаться такого радушия.

— Птиц… Сокол… Кирилл рекомендовал нам отвести эти бумаги сюда, — она протянула колдуну стопку пожелтевших листов.

Тот даже не взглянул на них:

— Почему он не отдал мне их вчера сам?

— Так это Вы были у него вчера… — догадалась девушка, и Грим понял, что потерял последний козырь.

Хельга продолжила:

— Мы нашли это только вечером в домике Агапки. Вы знакомы с ней?

— Не так близко, как ей хотелось бы… А что вы делали в домике Агапки? — он попытался придать голосу властную интонацию, но с ненавистью понял, что с этого момента его как альфа-самца будут нежно, аккуратно и ненавязчиво раскатывать по асфальту ровным тонким слоем. Что-то мужское, глубокое и древнее в его сущности яростно воспротивилось матриархату.

Хельга даже голос не повысила, но сказала, как отрезала:

— Это не Ваше дело.

Грим уже не пытался скрыть щёлки зрачков. Молча взял у неё листы…

— Я думаю, это орёл фашистской Германии [87] ! — с радостью отчеканили у Грима за плечом, он вздрогнул и обернулся. Рыжая Рина смотрела на чёрный рисунок орла с опущенными крыльями в углу первого листа.

— Во-первых, Имперской Германии, а во-вторых — нет, он древнее, — не отрывая взгляда от её лица, колдун сложил листы вслепую, не заботясь, куда из рук делась чашка.

Дурак! Идиот! Нет, кусок идиота! Он не мог сердиться на неё. На себя за это — но не на неё! Рина подняла глаза, подмигнула и отпила кофе, зябко грея об чашку руки.

— Покажешь нам наши комнаты, Грим? — миролюбиво поинтересовалась она и, развернувшись, спокойно вошла в «гараж», аккуратно и легко перемахнув засохшую кляксу масла.

Колдун так и остался с раскрытым ртом. Мимо прошла Хельга не очень уверенной походкой человека, знающего, что он незваный гость.

Колдун уже нашёл в себе силы возмутиться, но в спину упёрлось лезвие.

— Дёрнеш-ся — убью.

Мгновенно в опущенной руке Грима возник файербол, разгорающийся в опасной близости от ног эльфа.

— Сколько раз тебе говорить: убивай сразу, а не болтай попусту…

Пару мгновений они стояли так, а потом Рина с Хельгой обернулись. Парни одновременно убрали оружие.

— Я тя урою когда-нибудь, — сообщил Грим, желая отыграться хоть на ком-то.

— Тронеш-ш Хельгу — вернус даш-же ис-з-под с-земли, — не остался в долгу эльф. — С-следи лучше с-за волком. Нош-ж ис-з сапога у меня уш-же стащ-щила.

Они отправились за девушками.

— А у меня — чашку кофе.

— Половину чаш-шки.

— Иди ты, змеёныш…

— Арсенал от неё с-закрой…

— Сам разберусь.

Четырнадцатый опасался предателей. Кто знает, кому в сон он шепнёт свои идеи на этот раз. Даже загнанные для прикрытия в горы, серые могли оказаться доносчиками у эльфов. Бывшие девушки могли его узнать. Он мог случайно зайти в сон к какому-нибудь полукровке, прижившемуся у тронов.

Боялся Генрих не зря. И у тёмных, и у светлых действительно оставались серые перебежчики. Они не хотели прозябать впроголодь в горах, поэтому лизали пятки эльфам. Почти в прямом смысле и не только пятки. Но сейчас в верхах эльфов дела обстояли по-разному.

Ауре'Таурэль Рилия'Тари мучительно умирала. И было ей не до серых. Все свободные военные силы она направила на поиск Анриеля. Но не каждый воин горел желанием носиться по лесам и ночевать под небом, привыкнув служить в Олассие Махальма. А кое-кто рассудил, что выполнять приказы смертельно больной королевы — пустая трата времени. У светлого престола начались интриги ради власти.

Баль-Виер'арру Хельви'рахель сведения о подозрительной деятельности серых заинтересовали сильнее. Она предположила: либо вернулась Шестая Эстелиель и замышляет что-то за спиной тёмных, либо Четырнадцатый вновь поднял голову и задумал новое весёлое приключение. Второе вероятней, ибо пропустить появление Тель сложно. А приказывать воинам искать серого, умеющего менять даже цвет глаз — в высшей степени бессмысленно. Поэтому жрица решила пока не вмешиваться и наблюдать за развитием этого маленького переполоха.