Шрифт:
— Зачем отдавать?
— Удалю!
— Да ладно, вы так мило обнимались!
— Мы не обнимались…
— Тельке расскажешь!
— Чердак твой закрою!
— Через крышу ходить буду. Ты за своим чердаком следи.
— А ты — за ушами и хвостом, пока целы…
Это была не ругань, а дружеские препирательства, разносившиеся по замку и радовавшие всех неспящих.
Внезапно фразы стихли, хлопнула дверь, и поднявшийся наверх Лорешинад обнаружил Навана перед комнатой Грима. Маг махнул рукой:
— Сбежала.
И с улыбкой ушёл к себе.
Лорешинад поспешил в свою комнату, к Хельге, не желая торчать в коридоре и оказываться на пути разбуженного колдуна.
Грим порыкивал во сне. Ему виделась степь, поросшая ковылём и цветами. Можно было мчаться по ней — хоть на машине, хоть на байке, хоть бегом… Мчаться и не думать ни о чём. Наслаждаться и не ведать проблем и забот, не знать об этих проклятых эльфах. Как же он их ненавидел! Всеми силами, всеми инстинктами и генетической памятью…
Всё, забыли! Сейчас здесь степь, и он, и свобода! Старой зелёной бронзой она ложится под ноги, расстилается, зовёт бросить замок и сбежать. Послать к демонам все клятвы, кому он что там должен, в конце концов! Есть только лето, степь и он, сам себе хозяин, сам себе демон…
Волчий вой — далёкий, грустный, зовущий…
Да, рыжая! Да, он идёт. К тебе. Проклинает себя за эту слабость. Но, одиночка, хочет. Он и не ждал уже такого желания. Ему ведь уже за тридцатник, как и Соколу. Только кам спокойный и рассудительный, вот и выглядит старше. А Грим… вечный мальчишка-бунтарь.
И он разозлился от этой мысли.
«Где ты, Ринка-зверёныш, почему замолчала? Я же иду», — и он принялся водить ушами в поисках эха от звука…
Боль! Он вскочил на кровати и с хлопком сделал файербол…
— Ой, — Рина сидела по-турецки возле его кровати, опершись спиной на обогреватель. И делала самые невинные глаза на свете. — Ты ушами зашевелил, а у меня инстинкты… Я и цапнула, прости…
Грим зарычал, схлопнул файербол, набросился на девушку. Она взвизгнула, сжавшись. Он распластал её по полу, не заметив упавший обогреватель, накрыл своим телом, приблизил лицо к её лицу… Владеть. Ею. Без остатка. Не отпускать и не отдавать. Видеть это милое юное озорное лицо каждый день…
— Ну ты, колючее небритое создание! Не буду с тобой целоваться, пока себя в порядок не приведёшь! — Рина засмеялась.
И стоило Гриму чуть ослабить хватку, тут же выскользнула из-под него. С лёгкой обещающей улыбкой упорхнула за дверь.
Грим скребнул ногтями по доскам пола.
Сон Сайласа снова был неприятным.
Пустыня предлагала силу и власть. Магистр противился. Тихо брёл по гребню бархана. Рядом молча шёл Паридиэн — отражение самого Сайласа. Был бы Магистр хоть немного верующим — счёл бы своё положение символичным. Но, убеждённый атеист и прагматик, не думал о столь высоких материях. Но и объяснить их себе толком не мог. Подумаешь, сны про пустыню. Всего-то: раздвоение личности. И десяток цирковых артистов в замке…
Клоуны. Чего хотят? Бегают, копошатся, в магию играют, рубятся с эльфиками… А по сути ничего не могут. Раскидал-то этих дроу он, Магистр. Вернее, они с Паридиэном. Они. Вместе они многое могут…
Сайлас покосился на демона. Тот по-дружески улыбнулся ему…
Внезапно Магистр опомнился. Б…, это ж надо: пустил в себя иномирскую паскуду, ещё вчера сражался бок о бок со своими против интервентов, а теперь смотрит на демона, как на брата-близнеца?
С разворота ногой ударил Паридиэну в челюсть. Тот не ожидал и не успел сориентироваться, получил удар, распался в пыль, но стал собираться смерчем под ногами, подхватил инерцию Сайласа и закружил дальше.
У демона не было ярости. Лишь спокойное удовольствие видеть, как тошнит его жертву…
…Ведро воды вылилось на голову ошалелому демону. Второе опустилось перед Сайласом, качающимся на четвереньках и хрипящим. Магистр тут же «нырнул» лицом в спасительную и бодрящую прохладу, а Паридиэн исчез. Просто молча сгинул…
Сайлас остался один. Напился и пошёл дальше.
…Ну, и кто он без демона?..
Глава 80. Принципы кухонной демократии
Грим брился так, будто сдирал с себя старую кожу вместе со старой одинокой жизнью.
Рина сидела тихонько на чердаке, что-то мастерила, напевала под нос индийский мотив, перемежая индейскими.
Наван мирно подрёмывал у себя, гладя белку и в пол-уха слушая её стрекотание.
Тель возвращала силы и хомячила что-то на кухне.
Лорешинад с Хельгой… обживались в своей комнате.
Пашка отпарывал криво пришитую ленту и тренировался ругаться на неё матом. До уровня Грима не дотягивал.