Четырнадцатый издал громкий пронзительный свист и рванулся вперёд. Он действительно не смог бы положить всех семерых в одиночку, но кое-что из уроков отца всё же осталось в памяти.

Движение кистей освободило скрытые в рукавах узкие стилеты. Один из них тут же оказался в груди не успевшего сориентироваться лучника, второй — в глазу девушки. Тело ещё не успело упасть, а Генрих уже оказался рядом, вырвал из руки её кинжал и вогнал его в бок третьему охраннику.

В следующий момент мимо Генриха просвистели несколько чёрных стрел, поразив оставшихся серых.

Оглушённый Четырнадцатый стоял над одним из охранников деревни. Его трясло, он не хотел делать то, что собирался. Но в поселении не должны были знать о Двести-сорок-второй, о драке, о Подземных. Мужчина лежал на животе, тяжело и часто дышал, но кровь почти не текла, раны оказались не смертельны. Он с силой сжимал в руке окровавленный нож. Один из тёмных эльфов медленно приближался с натянутым и нацеленным луком. Генрих остановил его и неуклюже шлёпнулся рядом с раненым.

Его самого мутило, он покачивался вперёд-назад, стискивал зубы. Вытирал об штаны скользкую от крови ладонь. Он начал говорить, но звук не получился. Тогда он наклонился к охраннику и зашептал:

— Ты делал это ради Матери? Матери и её ребёнка?

Тот дёрнулся и попытался перекатиться на бок, но Гених остановил его:

— Лежи. Лежи, верный, тебе всё зачтётся. Мать видела твой подвиг и довольна.

Он вынул нож из сапога охранника и хотел поднести к его шее. Но не смог. Рукоять выскальзывала из мокрой липкой ладони.

Как можно начинать религию с подстав и убийств верных?..

Генрих отчаянно взглянул на Подземного и улыбнулся. Указал на стрелу, тот молча отдал.

— V`driy [95] ? — уточнил он. Воин кивнул.

Генрих неглубоко воткнул её в плечо раненому.

— Спи. Во сне она придёт к тебе. Она и её ребёнок.

Охранник тут же закрыл глаза и затих с мирной улыбкой на губах.

Генрих собрал силы и как мог быстро направился к тихому палантину. Конструкция возвышалась в отдалении, одним боком к стоянке, ветер шевелил тяжёлые занавесы… Стоп, а почему?

Четырнадцатый со всех ног бросился к паланкину, заглянул. Двести-сорок-вторая спала одна, занавеска с другой стороны оказалась сдёрнута, малыша Безымянного не было.

— Горгулья! — прорычал Генрих.

Подозвал своих Подземных. Отряд в полном составе без потерь предстал перед командиром.

«Какой щедрый подарок сделала мне Арра. Надо будет отблагодарить при случае», — ухмыльнулся он.

Велел четверым забрать паланкин на их стоянку и охранять, а шестерым прочёсывать лес, отобрать или выкрасть ребёнка, убить Луи лишь в крайнем случае.

Генриху очень не нравилась эта открытая вражда. Луи может сдать Четырнадцатого с потрохами кому угодно. Но убивать его он тоже боялся: не знал, кто командует Луи и кого поставят вместо него. В интригах известный, простой, как камень, Горгулья был лучше неизвестного нового союзника.

Генрих вздохнул и вернулся к раненому спящему стражнику. Еле взвалил его на плечо, поплёлся к поселению. Обогнул холм и закричал, что было сил:

— Помогите! Во имя Матери и её ребёнка!

«Они даже имени ей не придумали», — мелькнула у него гадкая мыслишка.

Из поселения прибежали мужчины, уволокли раненого в один из домиков и проводили туда же Генриха. По пути он рассказал им, что увидел во сне саму Мать с её ребёнком и пришёл сюда. Но в тот момент, когда его встретили стражники, на них напали трое Подземных. И что теперь очень опасно выходить из ущелья и надо ждать, пока эти двое уйдут. Наверное, скоро, потому что один сильно ранен…

Генриха приняли в общину и поселили в домик для одиноких мужчин. Во сне он наконец-то смог пробиться к жене.

Из подвала, оттуда, где арсенал, слышались гулкие выстрелы.

— Пар выпускает, — улыбнулся Наван. — Эх, я бы сейчас тоже…

— А почему не на улице? Ушёл бы в лес, пострелял бы по белкам… — Сайлас не сразу сообразил, почему ему прилетело два разъярённых взгляда: от мага и Тель.

— На улице могут помешать. А тут закрылся — и пали себе, — объяснила Рина с интонацией «мне не дали поиграть, я обижена».

Пальба внизу прекратилась, а по коридору затопали гримовы камелоты.

— Ну вот, может, хоть сейчас будет вменяемый, обсудим дальнейшие… — вслух понадеялся Магистр.

— Где эта ушибленная старушенция?! Где эта эльфийская вахтёрша?! — взревело по коридору, и на кухню вломился колдун с турецкой кривой саблей и горящими глазами. Никого больше не заметив, он прямиком направился к Тель.