Пулей влетаю в вагон. Звон станционного колокола: время, пора отправляться. Короткий свисток паровоза: мол, он заторможен. Кондуктор вращает штурвал: через тяги, валы, балансиры отводит колодки двух смежных вагонов (ещё двух - штурвал на вагоне-купе). На последнем его обороте из трубки в полу появляется красный шпенёк-"маячок". Кондуктор встаёт на подножку, в руке его жёлтый флажок.

Свисток паровоза - и лязгнули сцепки.

Вагон компоновкой похож на вагон электрички, однако отделан не пластиком. Плотно, любовно подогнаны доски "вагонки"; высокие узкие окна имеют наличники тёмного дерева. Над головою блестящие медные поручни... Стиль. Красота.

Народу немного, обратно поедет побольше: дела, как известно, решаются в городе. Поэтому утренний поезд и носит прозвание "в город". Их львиная доля вернётся вечерним, поэтому он - "развозной". А в полдень народу немного, но точно загрузку поди угадай, и поэтому он - "бессистемный". И в полночь - товарный "экспресс Полуночник".

Я сел на свободное место. До нужной мне станции восемь минут, пять минут ожидания... стоп, я же сейчас пассажир. Через восемь минут я сойду на перрон полустанка, где буду иметь разговор без "прослушки". Мы часто так делаем. Можно сказать, полустанок - секретная "явка" для целой столицы.

Все восемь минут я как Штирлиц "крутил" в голове разговор с секретаршей: её реплики и даже тон - безупречны. С моей стороны две ошибки. И если "Не уверен, что разговор телефонный" можно понять и как "босс не оценит", то "Успею!" - ошибка, и грубая. Если (фактически наверняка!) там стоит микрофон, Наблюдатели смогут понять, что мне сообщили, где шеф.

За минуту до станции резко свистит паровоз, и кондуктор выходит к штурвалу. При длинном гудке он бы выбежал пулей и тотчас же начал крутить, а сейчас, при коротком, он встал на площадке и ждёт пока поезд замедлится.

Поезд подъехал к перрону и замер. Кондуктор вращает штурвал, прижимая колодки к колёсам, и только затем покидает площадку. Выходим и мы. Публика быстро, но чинно расходится: кто по тропинкам под сенью деревьев, другие готовят пикник на траве...

Я взглядом искал Анатольича. Вскоре нашёл его: "шеф" с кочегаром "сейчашней" бригады стоят у резных деревянных перил. Подошёл, поприветствовал их, машиниста.

– - Устали? Двенадцать вагонов туда, восемь обратно...
– спросил Анатольич.

– - Особенно Юрьич.

– - Да брось ты: он в этом плане покрепче тебя.

– - Обычно - да. Сегодня, похоже, приболел. Я Ире в ящик записочку бросил.

– - Правильно: сам он к врачу не пойдёт, - говорит Анатольич, - Подменишь?

Последнее слово не мне, кочегару. Конечно, мы знаем, как он любит ездить, однако я счёл своим долгом спросить:

– - Тебе трудно не будет?

– - Да брось ты, в охоточку. Главное - день-два, а потом два-три дня в обычном режиме, а то "поломаюсь". Лады?

– - Лады, - говорит Анатольич, - День. А потом, будет надо, придумаем график. Пойдём, поедим?

Причём "поедим" - это явно ко мне.

В сторонке, но всё ж таки рядом с перроном, "кафешка"-беседка. Под крышею несколько столиков, дощатый пол почти вровень с землёю, и - ни загородок, ни даже перил. В глубине, над прилавком, сияет большой самовар (настоящий, с трубой). И на фоне "кафешки" наш поезд настолько естественен, мил и логичен, что будь здесь какой-то другой, это было б эклектикой.

Поезд красив. Он красив и частями-вагонами, и целиком. Он единого стиля и точных пропорций. Я знаю составы из Внешнего: буднично, серо. Я видел "болид" Современничков: точные грани, точёные линии. Это не поезд: болид, звездолёт...

У нас - паровоз и четыре вагона: почтовый, купейный и два "пригородных" (именно так, то есть именно в этом порядке). У всех пассажирских вагонов - площадки с витыми перилами: может, не очень практично ("потеря полезной длины"), однако такие вагончики - это романтика, как самовар с настоящей трубою...

Звонок об отправке, свисток паровоза, и поезд уверенно, мягко пошёл. До его возвращения - час тридцать четыре минуты. Мы входим в "кафешку"... и тотчас же видим Ирэн. Слегка приподняв головные уборы, вторгаемся в докторский завтрак:

– - День добрый, Ирина Васильевна!

– - И вам желаю здравствовать. Не беспокойте вашего друга: ему надо выспаться.

– - Что с ним?
– вопрос Анатольича.

– - Здоров. Но здорово утомился. Я прописала ему витамины, заказала к обеду бульон.