— Фашист, — поправил Корней Павлович.

— Я понимаю это умом… Умом я бы их всех в порошок… Но одно дело рассуждать, другое — убивать.

— Они испоганили ваш Харьков. Вы же не звали их туда? Не звали? Они пришли с огнем…

— Товарищ Пирогов, не агитируйте меня. Если бы мне пришлось стрелять сто раз, я стрелял бы и убивал. Но мне не пришлось. Бойцы сами расправились с ними. Остатки их зайцами… Пешком, заметьте! Пешком зайцами драпнули. И мы отошли. На рассвете догнали дивизию. Она занимала оборону, пропустила нас через свои окопы.

— А как же дым? Или к рассвету все сгорело? Дождь прошел?

Брюсов вздохнул покорно. Облизнул розовые губы.

— Вы не верите мне.

— Но почему же так сразу? Просто я обязан свести концы с концами.

— Это ваша работа. — Поглядел на стенные ходики. Они натикали половину второго. — Я задержал вас.

— Не беспокойтесь, мне было интересно вас слушать. Так что с дымом случилось к рассвету?

— На рассвете всегда бывает покой в природе. Утихает малейший ветерок… Это было ужасно. Дым стоял стеной и сделался ядовитым, как укус гремучей змеи. Я думал, что скончаюсь от кашля. Падал на землю, просил оставить меня. Даже просил судьбу послать мне шальную пулю, потому как винтовку у меня отобрали. Красноармейцы, сами измученные боем и усталостью, все-таки вывели меня в расположение наших.

— Скажите, кто может подтвердить, что вы того… фашиста пристрелили?

Брюсов пожал плечами.

— Вы говорите, что он подкрадывался к нашим пулеметчикам, и если бы ему удалось подойти ближе, исход боя мог бы другим оказаться. Так я понимаю?

— Спасибо, товарищ Пирогов. Вы хотите помочь мне. Но я действительно ничего не понимаю в военном деле. И боюсь, что в сутолоке боя, в волнении никто не обратил внимание на одиночный выстрел. Эка невидаль, когда по всему огромному полю грохот и треск стоял, аж в ушах пробки получались.

— Жаль, — признался Корней Павлович. — Вам бы очень пригодился свидетель.

— Но с тех пор его могли сто раз на дню убить. Там же война! Там пули роем летают, как сердитые пчелы. Там мины разбросаны чаще, чем конские котяхи на дороге. Там самолеты с бомбами, а орудия бросаются снарядами. Там чем больше убьешь, тем выше тебе награда. Тем у самого прибавляются шансы прожить на день дольше.

— Ладно, — сказал Пирогов примирительно. — Скоро светать начнет, а мы без выходных работаем. Что мне с вами делать?

Уставился в писанину Брюсова, увидел жирную клетку, отпрянул от нес, будто ожегся.

— Мне бы отдохнуть, товарищ лейтенант. Не знаю, каким духом держусь на ногах. Видно, со страху перед вами.

— Понимаю. Думаю, куда вас устроить.

— Днем я видел у вас в отделе небольшую келью… Или как это по-вашему: ка-пэ-зэ. Так, кажется? Она пустая, и я бы мог некоторое время занимать ее. Тем более, что вроде как арестован и нахожусь под следствием.

— Не говорите лишнего, — перебил Пирогов. Ему понравилась идея. И слово «келья» понравилось. Как колыбельная звучит: кель-я, кель-я…

Комнатка эта была в уголке на месте старых сеней против черного хода во двор. Наружная дверь теперь была прочно заколочена и обшита изнутри широкими толстыми плахами.

Поколебавшись — удобно ли? — Пирогов распорядился открыть «келью», первым вошел в нее, провел лампой по углам. Трос откидных нар с тонкими несвежими матрацами составляли ее казенное убранство. Но над ними была настоящая крыша. Ветер не проникал сюда. Здесь можно было лежа распрямить спину, вытянуть ноги.

— Не побоитесь? — спросил Корней Павлович.

— Не успею, товарищ Пирогов. Усну раньше, чем лягу.

— Устраивайтесь.

И вышел, оставив открытой дверь.

Суматошный, бестолковый день.

В уголке, где вчера коротал вечер Брюсов, сидел чуть свет старик-пожарный. Отозвавшись на приветствие, он вслед за Пироговым двинулся было в кабинет. Корней Павлович попридержал его.

— Я вас приглашу.

— Подождем. Добро бы на свадьбу. — Старик вернулся на место, уселся прочно, давая понять, что никуда не торопится.

Составив рапорт для райкома и исполкома, перечислив в нем происшествия минувших суток и мероприятия, проведенные вчера, Пирогов набросал на маленьких листках вопросники-задания для своего угро: выявить, не появлялся ли Якитов в Ржанце и в районе вообще, есть ли родня в городе, а если нет, то друзья, знакомые… Уточнить по оставшемуся номеру, кому принадлежала машина в городе (официальный запрос в ГАИ), выяснить, какой груз был в кузове, кому предназначался, как упакован…

Начнем работать, очаровательные амазонки, как говорил ночью Брюсов. Будем учиться.