— Так ведь городские бродят, веши меняют на продукты. Как с ними быть? Всех ведь не заарестуешь.

— Всех, может, и не надо. Глядите, что за птица. Особенно, если мужики ото. Смотрите внимательно и — увидите.

Из отрядов самообороны были выделены группы людей, на которых возлагалась обязанность по поддержанию порядка в селах. Были назначены командиры.

— Оружие есть в деревне?

Командиры и бойцы неопределенно пожимали плечами, переглядывались. С началом войны часть личного охотничьего оружия была временно конфискована и хранилась… Пирогов знал об этом. И в его власти было выдать несколько стволов под личную ответственность командиров.

— Обойдемся. При нужде сыщем… сами.

Он сопроводил деньги и ценности до банка, на другой день побывал в Покровке н Коченеве. Со Смердовым разговор был короток и взаимно понятен. Смердов вызвался сам возглавить такую группу, ежедневно заниматься с нею. Не таясь, он подсчитал стволы, которые могут быть привлечены для дела.

— В колхозе шесть сторожей. В каждой смене по ружью. Зачем? Можно ведь передавать берданку по смене?.. Оно, конечно, можно. Но ведь оружие, как женщина — одного хозяина любит… У чабанов по два ружья на отару… Соберем…

Сельсовет в Коченеве оказался закрыт. Пирогов даже обрадовался этому. Иди он к черту, весь Князькин! Толку с него никакого все равно не будет. А именно в Коченеве нужна сильная, работоспособная группа.

Он разыскал дом председателя колхоза. Стукнул в оконце. Из двери вышла женщина лет тридцати, невысокая, опрятная. Волосы в косы заплетены, а косы уложены на голове венком. Черные глаза светились живостью, были немного насмешливы.

— А я думаю, чего это правая ладошка с утра чешется, — сказала весело. — А оно к гостю.

Протянула руку. Маленькую, загорелую, с тонкими пальцами. Но крепкую и жесткую.

— Здравствуйте. Проходите в избу.

Корней Павлович знал, что в председателях колхоза состоит в Коченеве женщина. Татьяна Сергеевна Рощина. Он видел ее раз, может, два в исполкоме, но мельком, без внимания, и тогда она показалась ему крупнее, а потому и старше.

Он ввел коня в ограду. Вошел в дом. После свежего горного воздуха шибануло в нос недавней стиркой, горячим дымком печи, бараньим жиром. Пирогов даже отшатнулся было назад, но хозяйка шла впереди, приглашала за собой, извинялась за неприбранность.

В избе стоял тот первый полумрак, который накапливается сначала в домах, потом растекается по улицам. С порога Пирогов увидел двух пацанов — лет пяти и меньше, старуху, сухощавую и молчаливую, вроде недовольную чем-то. На приветствие гостя она ответила холодно, точно ножом полоснула.

«Свекровь, поди, — догадался Пирогов. — Вечный спор…»

Рощина тем временем убрала стопу белья с гнутого венского стула, обмахнула круглое фанерное сиденье.

Сама села на такой же стул, потеснив на нем ребячьи трусики, рубашонки. Пацаны сразу к ней на колени полезли. Она тиснула их по очереди, отстранила от себя.

— Возьмите ребят, — сказала коротко, будто в пустоту обращаясь. И — уже к Пирогову. Живо, весело. — Я слушаю, с чем пожаловало к нам начальство. Надолго ли?

— Думаю, ненадолго. — Он сделал паузу, чтоб отделить неделовую часть фразы от деловой. — Меня интересует, сколько в колхозе мужчин и парней допризывного возраста.

— Сразу этого я вам не скажу. Посчитать надо… Да ведь точные данные у Князькина есть. У нас числятся только колхозники. А в деревне живут и лесохимики, и охотники… Вы заходили в Совет?

— Там закрыто.

— У них последнее время чаще закрыто… Князькин как ульи развел, так все дела — побоку.

— Что за ульи? Второй раз слышу, да не ко времени все.

— Обыкновенные. С сотами, пчелами, медом.

— Тайно держит? В обход налога?

Она не ответила. Да и как сказать, если умом не ведаешь, что глаза видят.

— Ладно, сам разберусь… Так сколько мужиков в деревне? Ну, в колхозе?

— А вам много надо?

Пирогов повторил свои подозрения, что бродят по округе воры, не один, похоже, а шайкой ходят, скот, вещички крадут. Да она должна знать, что у них в деревне «увели!» Вот и хочет он, начрайотдела, чтоб мужики покараулили немного свое и общественное добро.

— Легко вам сказать — покараулили. Люди-то на работе. Сами требуете каждый день норму делать, а сами… Как караулить, когда работа у нас не в деревне, — за пять, десять, двадцать верст? А тут еще ячмень подходит. Через неделю начинать можно…

— Вот видите — через неделю. А нам, может, больше и не понадобится.

— А милиционерши-то чего делают? Они у вас гладкие вон какие, а наши парни… Глаза да мощи.

— Не хватит их по одной на все села. Не хватит. Да и что это за разговор у нас? Мы вроде торгуемся.