возьми. Самообслуживание. Бери вс.

Я говорил тихо, спокойно, не шевелясь. Раиса Федоровна напряжнно смотрела на

меня, сверля жлтыми щлочками.

– Что? Не веришь? На полном серьзе: бери все.

Раиса Фдоровна не шелохнулась.

– Извини, но это хамство: заставлять усталого, больного человека прислуживать. Кто

ты мне? Жена, дочь? Ладно, учти: в последний раз.

Я неторопливо поднялся. Раиса Федоровна отпрянула в сторону, но не убежала,

неопределнно фыркнула.

46

– И нечего фыркать. Я тоже живой, и у меня вон руки-ноги болят.

Бросил связку зайцев в ноги Раисе Федоровне. Стрельнула в меня угольками глаз,

схватила зайца поперк туловища, и метнулась в ближайший куст, унося всю связку.

– Приятного аппетита.

Валяться расхотелось, зато родилось огромное желание чего-нибудь пожевать.

Готовить существенное было лень, да и вс мясо отдал Раисе Федоровне, так что пока

обойдусь чайком. В крайнем случае, погрызу копчную рыбку.

Только мой Слоник ожил, радостно загудел, как во дворе послышалось призывное

мычание.

Выбегаю: у самого входа стоит Настя, телята с любопытством замерли у загона,

рассматривают поросят.

– Пришла!- несказанно обрадовался, в порыве чувств, подлетел, обнял Настю за

шею.- Спасибо! Спасибо! Умное решение. Я буду хорошим заботливым хозяином. Хату

вам построю, сена заготовлю...

Короче говоря, стали мы жить-поживать вшестером. Раиса Федоровна чисто

номинально.

То ли Настя была из рекордсменок, то ли мне в благодарность, но молока давала

столько, что хватало и телятам, и поросятам, и мне. И ещ излишки оставались. Молоко

было жирное, густое, изумительно вкусное. Выдуешь литр парного утречком, и до обеда

ходишь сытый. Излишки молока позволили разнообразить мо меню: простокваша,

творог, сметана.

Понравилось молочко и Раисе Федоровне. Она вс чаще стала попадаться на глаза.

И заметно преобразилась: округлилась, шерсть стала чистой и пушистой, досадный

штырк хвоста исчез. В течение дня дверь держал приоткрытой, но Раиса Федоровна ни

разу не зашла. Может, боялась превратиться в домашнюю кошку? Она избрала иной

вариант: поселилась под избой, рядом с камнем, тоесть поближе к кормушке, где еда

практически была постоянно.

Как-то раз, наливая в миску молоко, набежала мыслишка: бесполезную нахлебницу

кормлю. Прицепилась неотвязная, как репей: нехорошо поступаешь, против природы -

хищницу превращаешь в ленивое существо. Зачем?

А, действительно, зачем? Выгоды никакой. Потешить самолюбие: ах, какой я

добренький, бескорыстный? Перед кем рисуюсь? Перед Настей, Машкой, Борькой,

Антошкой и Наташкой (так я "окрестил" телят)? Мол, смотрите, меньшие братишки и

сестрнки, какой у вас старший замечательный брат? Бред, согласитесь.

Не прошло и двух дней, как мудрая Природа дважды продемонстрировала мне, что

глубоко неправ.

Среди ночи меня разбудила сирена. Это спросонья так показалось, потом-то я

сообразил: кричала Раиса Фдоровна. Ощущение было такое, будто дюжина мартовских

котов собралась под дверью и устроила капеллу.

Если я проснулся, то вновь заснуть большая проблема. Так у меня всегда было, с

раннего детства. Должно пройти часа два-три, прежде чем вернтся сонливость.

Собственно, по этой причине однажды я и стал писать: ночь, все домашние спят, нужно

было чем-то убить время, вот и пришло на ум заняться сочинительством. И бесшумно, и

приятно-увлекательное времяпрепровождение. Сон, как правило, возвращался часам к

шести: без сопротивления валил с ног, швырял в бездонную пропасть...

Я вышел во двор и, на некоторое время, просто опешил от увиденного(ночь была

светлая, лунная).

В загоне сбились в угол поросята и телята, перед ними, защищая их корпусом,

стояла Настя, наклонив голову и выставив вперд рога на нападавшего. А им был самый

настоящий волк. Судя по его замызганному виду, старый одиночка. Было видно, с каким

трудом приходилось ему уворачиваться от рогов Насти. Видимо отчаянье и жуткий голод