Прошелъ часъ; я усиленно работалъ, и вдругъ мн стало какъ-то тяжело и неловко. Я старался успокоиться и уйти въ свою работу, но это мн не удалось. Напротивъ, тоска давила меня больше и больше. Я не зналъ, что длать съ собой. Я ни въ чемъ не могъ подозрвать Зину, а между тмъ мн казалось, что у меня безсознательно явились какія-то подозрнія; словомъ, я просто не зналъ что со мною, только видлъ что долженъ что-то сдлать.

Я одлся и отправился въ Женеву. Она мн сказала что, можетъ быть, запоздаетъ въ город, что вернется посл обда, и уго въ такомъ случа будетъ обдать въ H^otel M'etropole. Прямо туда я и похалъ, но ея не засталъ. Впрочемъ, времени еще достаточно, обдаютъ черезъ часъ. Искать ее по магазинамъ невозможно, я вернусь сюда черезъ часъ: она наврное здсь будетъ.

Я пошелъ по набережной, вошелъ въ садъ и сталъ бродить тамъ по прежнему смущенный и волнующійся. Погода въ этотъ день стояла прекрасная, но все-же въ саду было очень пусто. Я повернулъ за уголъ одной дорожки и остановился: въ нсколькихъ шагахъ отъ меня, на скамейк, сидла Зина съ какимъ-то человкомъ. Съ какимъ-то!.. Нтъ, я сразу его узналъ: это былъ Рамзаевъ.

Сначала я не поврилъ глазамъ своимъ, я не пошевельнулся, чувствовалъ только, какъ внутри у меня все холодетъ. Ни отчаянія, ни злобы, ничего не было: мн, кажется, я тогда ничего не чувствовалъ, ни о чемъ не думалъ. Я только машинально повернулъ назадъ и тихо-тихо сталъ огибать дорожку.

Какъ-то безсознательно соображалъ я, что можно такъ обойти и такъ къ нимъ приблизиться, что они не будутъ меня видть, а я буду ихъ слышать: за скамейкой гд они сидли, были густые кусты, еще не совсмъ осыпавшіеся, а за этими кустами что-то въ род бесдки. Тамъ есть тоже скамейка, и оттуда будетъ слышно все… Тихо, едва переводя дыханіе, забрался я въ бесдку, слъ на скамью и сталъ слушать.

Я не обманулся. Вотъ… вотъ слышу я голосъ Зины, не могу только разслышать что говоритъ она. Но сейчасъ все буду слышать… вотъ теперь говоритъ онъ. И даже при звук этого отвратительнаго голоса я не вздрогнулъ, я остался такимъ-же спокойнымъ, я только внимательно, всмъ существомъ своимъ слушалъ.

— Да, вдь, вы себя обманываете, — говорилъ онъ: — и я, право, удивляюсь вамъ: это какой-то новый капризъ, но онъ пройдетъ такъ-же скоро, какъ и все, и тогда увидите, что будетъ еще хуже. Вдь, я хорошо его знаю: ну, разв онъ — этотъ фантазеръ, мечтатель, — разв можетъ онъ наполнить жизнь вашу? Разв то вамъ было нужно и для того вы освободились?

— Прошу васъ, — тихо перебила его Зина:- не говорить объ Andr'e; я сама знаю, что длаю, и не вамъ вмшиваться въ мою жизнь. Если я согласилась встртиться съ вами и если я васъ слушаю, то это только по необходимости.

— Я ни во что не вмшиваюсь и кажется ничего дурного не говорю про него, — опять раздался отвратительный, вкрадчивый голосъ:- но согласитесь, что я имю право высказать вамъ свои мысли, тмъ боле, что вы меня до такой степени удивили, что я едва могу придти въ себя. Вамъ вольно сейчасъ-же перестать слушать, встать и уйти отсюда, но я все таки-же вамъ повторяю, что эта новая ваша жизнь, какъ вы говорите, не будетъ продолжительна. Господи Боже мой, вы и Andr'e! Вы не могли вынести неволи, деспотизма старика, ну а деспотизмъ Andr'e посильне! Черезъ мсяцъ какой-нибудь вы не будете знать сами куда дваться: онъ станетъ вамъ навязывать свои мысли, будетъ заставлять васъ восхищаться всмъ тмъ, чмъ онъ самъ можетъ восхищаться; преклоняясь передъ вами и называя васъ богиней, сдлаетъ васъ рабой своею… Помню, вы говорили когда-то о какой-то необычайной, неземной любви къ вамъ! Знаете-ли, подъ отличными словами все скрыть можно… Какая такая неземная любовь — просто высшая степень эгоизма! Не для васъ, а для себя онъ васъ любитъ, и попробуйте, докажите мн, что я не правъ въ этомъ!.. Это очень легко сдлать: вамъ стоитъ только заявить ему о какомъ-нибудь своемъ собственномъ желаніи, о чемъ-нибудь такомъ, что будетъ не по немъ, вамъ стоитъ погладить его противъ шерсти, ну, тогда и увидите, какъ онъ васъ любитъ! Тогда и конецъ всей этой неземной вашей жизни!

Рамзаевъ засмялся… а она молчала и слушала.

Тихо поднялся я со скамейки, вышелъ изъ сада и, не заходя въ M'etropole, похалъ домой.

Соображать и думать я долго не могъ, но наконецъ вышелъ изъ своего страннаго состоянія. Madame Brochet спросила меня, гд я былъ; я сказалъ, что я ходилъ въ горы.

Оставшись одинъ у себя, я все началъ приводить въ ясность. Тогда она получила письмо, это письмо было отъ него, она спокойно притворилась, солгала, все отъ меня скрыла. Въ этомъ письм, конечно, онъ извщалъ ее о своемъ прізд: не случайно-же они встртились въ Женев! Она, уговоривъ меня остаться дома, отправилась на свиданіе съ нимъ. Изъ того, что я слышалъ, было ясно, какова была цль этого свиданія съ его стороны. Но съ ея стороны что-же? Она его боится. Да, это возможно. Она сказала, что слушаетъ его только по необходимости, но она его слушала и зачмъ это она все отъ меня скрыла? Что въ этомъ заключается? Ужасное что-нибудь, смерть наша, или нтъ еще? Можетъ быть, что нтъ и это нужно ршить непремнно! Она могла все скрыть отъ меня, изъ простого, понятнаго чувства любви ко мн, она имла право не хотть впутывать меня въ это дло. Можетъ быть, она боялась за нашу встрчу; да, конечно, она должна была бояться этой встрчи. Можетъ быть, она хорошо даже сдлала, что все отъ меня скрыла. Я ничего не слышалъ дурного отъ нея сегодня въ саду, въ Женев…

Все-таки-же ничего не ршается. Нужно выждать, вотъ она прідетъ… Она пріхала часа черезъ три посл меня. Она сейчасъ-же вошла ко мн, спросила что я длалъ.

— Madame Brochet сказала мн, что ты гулялъ долго очень; гд ты былъ?

— Я былъ въ горахъ. Вышелъ пройтись, да напалъ на прелестный пейзажъ и не могъ удержаться…

Я показалъ ей одинъ изъ моихъ эскизовъ, который она не видла еще и который теперь я нарочно выложилъ.

Изъ ея словъ, изъ ея тона, изо всего, наконецъ, я хорошо понялъ, что она не подозрваетъ о моей поздк въ Женеву. Значитъ, она не была въ M'etropol'e, иначе тамъ-бы ей сказали, что я ее спрашивалъ. Теперь посмотримъ что она будетъ говорить?

— А ты что такъ долго длала въ Женев? — спросилъ я.

— А вотъ пойдемъ ко мн, я покажу теб вс мои покупки. Все кончила довольно рано, хотла было вернуться, но опоздала къ пароходу…

— Гд-же ты обдала?

— Не въ M'etropole, а въ H^otel de la Balance. Это было мн по дорог и тамъ очень недурно готовятъ.

— Никого ты не видала въ Женев?

— Кого-же мн видть? Никого не видала.

Она увела меня въ свою комнату и стала показывать покупки, потомъ сла на диванъ рядомъ со мною, положила мн на плечо руку, какъ обыкновенно это длала, и задумалась о чемъ-то.