— Барышня? Здсь, здсь… — отвчала тощая съ огромнымъ животомъ женщина, отрываясь отъ корыта, въ которомъ она стирала блье, отерла руки о подолъ ситцеваго платья и въ свою очередь задала вопросъ:- А вамъ что отъ нихъ нужно?

— Я по порученію баронессы Калькопфъ. Плошкина подавала прошеніе о вспомоществованіи въ нашъ комитетъ.

Женщина обернулась лицомъ ко входу въ узенькій темный корридоръ и крикнула:

— Барышня? Идите-тко сюда. Вамъ отъ благодтелей деньги принесли.

— Нтъ, нтъ… Я еще не принесъ ей денегъ. Я только пріхалъ справиться о ея положеніи, — перебилъ молодой человкъ.

— Не принесли? А я думала, что коли ужъ генеральской дочери… Барышня! Не принесли еще, а только справиться объ васъ хотятъ.

— Кто такой пришелъ: мужчина или дама? — послышалось изъ отдаленія.

— Мужчина, мужчина.

— Мужчина? Ахъ, Боже мой! Такъ какъ же я?.. Я еще по при туалет. Попросите подождать. Я сейчасъ…

— Приссть бы вамъ, сударь, да приссть-то у насъ негд. Вотъ пожалуйте на скамеечку, — обратилась женщина къ молодому человку.

Молодой человкъ слъ, опять поморщивъ носъ, и закурилъ папироску. Прошло пять минутъ а барышня не показывалась.

— Попросите, пожалуйста, ее поторопиться. Мн некогда… Я сегодня отозванъ на завтракъ. Кром того, сегодня мн еще въ два мста по порученію баронессы… — сказалъ молодой человкъ.

— Барышня? Господинъ проситъ поторопиться. Имъ некогда.

— Пардонъ, мосье… Но, ради Бога… Но могу же я выйти въ дезабилье.

— Передъ нашими жильцами он какъ угодно… Даже въ одной юбк ходятъ, а вотъ какъ кто изъ постороннихъ мужчиновъ и почище одмшись, изъ господъ то-ость, такъ сейчасъ он франтить начинаютъ, — замтила женщина.

Прошло еще пять минутъ. Молодой человкъ закурилъ вторую папироску, а «барышни» все не было.

— Это ужасъ что! Въ десять минутъ можно одться и вновь раздться, — проговорилъ молодой человкъ, поднимаясь съ мста. — Я не могу въ вони сидть. Я уйду. Мн некогда. Во-первыхъ, я отозванъ, во-вторыхъ, я другихъ долженъ извстить. У меня не одно только ея прошеніе.

— Барышня! Они уходятъ! Коли хотите, то выходите скорй! — крикнула женщина.

— Сейчасъ, сейчасъ… Мосье… Пожалуйста… — донесся упрашивающій голосъ. — Хоть еще минутокъ пять.

Молодой человкъ сталъ уходить.

— Барышня! Они ушли!

— Погодите, погодите! — раздался вслдъ за нимъ голосъ. — Вернитесь, пожалуйста… Но мн, право, такъ совстно…

Молодой человкъ, выказавъ нетерпніе, вернулся. Передъ нимъ стояла маленькая, худенькая старушка въ голубомъ ветхимъ барежевомъ плать, въ вязаныхъ митенькахъ на рукахъ, съ голубымъ бантомъ на голов, и присдала. Лицо ея было наблено и нарумянено, но сдлаю это все было на половину. Очевидно, она не успла какъ слдуетъ накраситься. Нарумянена была, только одна щека, бровь была выведена только одна и на лбу совсмъ не на подобающемъ мст лежала какая-то черная полоса, сдланная второпяхъ.

— Ужъ вы извините меня, мосье… Мн, право, такъ совстно… Я не успла даже какъ слдуетъ сдлать свой туалетъ, говорила старушка, застнчиво опуская глаза.

— Вы дочь статскаго совтника Манефа Александровна Плошкина? — спросилъ молодой человкъ.

— Да… Я самая… Мой папенька могъ даже дослужиться до генерала, но по вол судебъ они должны были получить генерала на Пасх, а умерли на страстной недл. Пардонъ, мосье, что я такъ… Я попросила бы васъ къ себ въ уголокъ, но тамъ у меня совсмъ не прибрано.

— Ничего, я и здсь… Вы подавали прошеніе о помощи…

— Ахъ, мосье… Я самъ-другъ и безъ всякихъ средствъ… Между тмъ, Биби больна. Я должна покупать для нея и мясное, и булочку, и молочка…

— У васъ есть дочь?

— Что вы! Ахъ, что вы! — заговорила старушка, закрывъ лицо руками. — Да разв это можно! Я двица, настоящая двица.

— Виноватъ. Но эта Биби… Она вамъ сестра, племянница, воспитанница?

— Нтъ, нтъ…. Я сирота. Биби — собачка. Но я ее обожаю и безъ нея жить не могу. Я для нея перехала нарочно вотъ въ этотъ подвалъ, чтобы ей не высоко было ходить по лстниц, такъ какъ у ней одышка. А то я жила на чердак, и тамъ мой уголокъ былъ гораздо лучше. Собачка… Биби — это собачка, мой единственный другъ, безъ котораго я ни на шагъ… Вотъ, теперь ей нуженъ моціонъ…

— Какія же вы имете средства къ жизни?

— Получаю посл папеньки тринадцать рублей въ мсяцъ — вотъ и все. Работать не въ силахъ теперь: Биби не даетъ. Ахъ, мосье, она такъ страдаетъ, такъ страдаетъ, что я уже гршу и молю Бога о ея смерти, хотя и сама не знаю, что я буду длать, когда она умретъ. Я, кажется, тогда сама умру съ тоски. Мы такъ сжились, мы живемъ душа въ душу.

Старушка достала изъ кармана платокъ и начала отирать имъ заплаканные глаза, при чемъ тронула по накрашенной брови и размазала ее.