Шрифт:
— Ну, дождались… Вотъ ждали наслдства, ждали богатства…
Анисимъ Валовановъ стоялъ блдный. На лбу его выступалъ холодный потъ.
VI
Старикъ Валовановъ положилъ себ на тарелку кусокъ кулебяки съ рыбой, икры и сталъ сть съ аппетитомъ. Старшій сынъ Алексй сталъ приглядываться къ старику и лицо старика показалось ему добродушнымъ и спокойнымъ. Алексй тотчасъ-же шепнулъ жен:
— Я хочу сейчасъ объявить насчетъ нашего Володьки-то, что у него невста есть — и онъ кивнулъ на сына, франта съ выпученными глазами, пившаго украдкой отъ старика вторую рюмку англійской горькой, чокаясь съ двоюроднымъ братомъ студентомъ.
— Ой, напрасно! — покачала та головой. — Лучше ты зазжай для этого отдльно. Гд тутъ!
— Отдльно-то иногда хуже бываетъ. Придешь, а онъ расходную книжку считаетъ или заноситъ въ нее что-нибудь. А это ужъ послднее дло. Скажу я ему? Мн кажется, что лицо у него теперь такое благодушное, такъ что можно разсчитывать на что-нибудь хорошее.
— Ой, не провали! А благодушія я не вижу. Сейчасъ въ сн отказалъ.
— Онъ не отказалъ, онъ дастъ сна. Онъ привыкъ только поупрямиться.
— Въ прибавк квартиры твоему брату отказалъ. Андрею отказалъ, Анисиму…
— Да вдь сразу онъ ничего не даетъ. Всегда нужно нсколько разъ просить. Я попробую. Знаешь, какъ я сдлаю? Я сейчасъ объявлю только о томъ старику, что у Володьки невста есть, и спрошу его, не хочетъ-ли онъ ее посмотрть когда-нибудь. А насчетъ денежной помощи Володьк покуда ни слова… Насчетъ денегъ потомъ…
— Ну, какъ знаешь.
Алексй тотчасъ-же подслъ къ старику и произнесъ:
— У насъ, папенька, женихъ есть, не знаю только, какъ вы на это посмотрите…
— Кто такой? — спросилъ старикъ и опять нахмурился.
— А Володька. Фотографъ-то нашъ, который съ васъ сейчасъ портретъ снимать будетъ.
— Никакого я съ себя портрета ему снимать не дамъ.
— Да вдь вы общали.
— Ничего я не общалъ.
Сынъ Алексй видлъ ужъ, что началъ не въ часъ, но онъ началъ и нужно было продолжать.
— Такъ вотъ-съ… Володька нашъ женихъ, — сказалъ онъ.
Старикъ помолчалъ, чавкая начинку изъ пирога.
— Ну, и скатертью дорога, — проговорилъ онъ. — Денегъ-то только припасъ-ли твой Володька, чтобъ жену содержать?
— Да онъ сто рублей въ мсяцъ въ банк получаетъ. Награды къ праздникамъ.
— Я въ старину жилъ и меньше чмъ на сто рублей, васъ кормилъ, а ему-то на жену ста рублей хватитъ-ли?
— У невсты тысячъ пятокъ есть приданаго. Ну, тряпки дадутъ, обстановку, — пояснялъ Алексй.
— Пять тысячъ рублей по четыре съ половиной процента въ годъ, всего только двсти двадцать пять рублей, да государственный налогъ скинуть надо… — сосчиталъ старикъ.
— Ну, награды… Въ общемъ, я такъ считаю, что тысяча восемьсотъ въ годъ у него-наберется.
— Тысяча восемьсотъ! А думаютъ-ли нынче на тысячу-то восемьсотъ съ семьей жить? Нынче вдь не старая пора. Ловкачи! Съ фотографіями… — подпустилъ шпильку старикъ. — Фотографія-то что стоитъ! На ддушкины средства можетъ быть разсчитываетъ? Такъ вдь онъ не внучка, чтобъ ему на приданое давать. Внучка — дло десятое, ей можно… А внукъ — мужчина.
Алексй заискивающе захихикалъ.
— Но, въ виду того, что онъ какъ первый внукъ женится, то можетъ быть ддушка ему и прикажетъ дать отдльную маленькую квартирку въ какомъ-нибудь дом,- произнесъ онъ.
Ддушка покрутилъ головой.
— Нтъ, братъ, играй назадъ! Играй назадъ! Сколько у меня даровыхъ-то квартиръ роздано! Родственная благотворительность не годится. Родственники у меня вс на своихъ ногахъ, вс хоть какъ-нибудь да устроены. Вотъ если-бы они сидли убогіе, безпомощные были — это я понимаю. А то имъ отдавать деньги — только бднякамъ въ насмшку.
Алексй уже воочію увидалъ, что сегодня у старика ничего не допросишься.
— Такъ вы не благословляете его, ддушка, на бракъ? — спросилъ онъ отца.
— Какъ я могу благословлять или не благословлять, не зная, кто она такая, изъ какихъ… Чьихъ она? — задалъ онъ вопросъ.
— Купеческаго рода. Сирота. При дяд живетъ. Дядя опекунъ. Хорошенькая… Всего восемнадцать лтъ. Безкормова ея фамилія. Отецъ умеръ, мать тоже…
— Безкормова, Безкормова. Не Герасима-ли Ермолаича Безкормова дочка? Суровщикъ былъ.
— Его самаго… — кивнулъ сынъ.
— Знаю. Дисконтировалъ онъ у меня векселя и полторы тысячи за нимъ у меня пропало. Охъ, какой мужикъ былъ, не тмъ будь помянутъ! Крестъ у меня надъ его полутора тысячами поставленъ. Подвелъ онъ меня! Сильно подвелъ. И процентовъ я съ него столько не усплъ взять, сколько потерялъ. Предлагалъ сдлку, я заупрямился, онъ умеръ — ну, и пошло все прахомъ.