— Дти за своихъ родителей, ддушка, не отвчаютъ.

— Показали посл смерти, что ничего нтъ. Товаръ изъ лавки растащенъ былъ. Знавалъ Безкормова. Какъ не знавать! Потерялъ я за нимъ.

— Такъ какъ-же, ддушка? — совсмъ обезкураженно проговорилъ Алексй.

— Ты наведи хорошенько справки насчетъ невсты-то. Вотъ что. Какъ возможно, чтобы за ней давали пять тысячъ приданаго, если посл отца и тысячи рублей не осталось! Врутъ, надуваютъ.

— А можетъ быть это у невсты материнъ капиталъ.

— Наведи справки, дура! Сдая голова, а ничего не понимаешь. Нтъ тамъ пяти тысячъ.

— Можетъ быть, дядя опекунъ даетъ. Дядя онъ ей по матери и богатый.

— Наведи справки. Пускай документъ покажетъ опекунъ. Вдь ужъ если есть за ней пять тысячъ, то долженъ онъ въ банк на храненіи ихъ держать. Росписку, росписку пусть предъявятъ.

— Нтъ, если дядя-то отъ себя даетъ, такъ какая-же росписка?

— Пусть въ банкъ на ея имя положитъ. Да у дяди-то есть дти?

— Трое.

— Ну, такъ зачмъ-же онъ отъ дтей отниметъ и племянниц дастъ? Наведи справки. Держи ухо востро. Прежде народъ вороватъ былъ, а теперь вдвое.

— Но если деньги есть, то можно Володьк разсчитывать у васъ на квартирку?

— Наведи справки. Справки наведи… и потомъ приходи разговаривать… — стоялъ старикъ Валовановъ на своемъ. — Справки… Нынче никому врить на слово нельзя.

— Слушаю, папенька.

Сынъ поднялся и отошелъ отъ отца.

— Ну, что? — спросила Алекся жена.

— Кажется, провалъ, — отвчалъ онъ. — Да и мы-то, кажется, провалились съ невстой. У невсты деньги наврядъ-ли есть. Старикъ знавалъ ея отца и потерялъ за нимъ. Посл разскажу. Теперь не время и здсь не мсто, — прибавилъ онъ.

Завтракъ кончался. Молодежь накинулась на него основательно. Кулебяки были съдены начисто. Отъ копченаго сига остался только остовъ и лишь по немногу мяса на костяхъ окороковъ ветчины и телятины. Володька женихъ и студентъ слегка подпили. Слухъ о богадльн и пріют, предполагаемой старикомъ, и сообщенный Трифономъ Савельевымъ Анисиму Валованову по секрету, не остался тайной и былъ тотчасъ-же сообщенъ Анисимомъ брату Андрею. Андрей передалъ Алексю, Алексй шепнулъ жен и сестр Наталь, а та мужу, и вотъ во всхъ углахъ зашептались.

— Три милліона! Боже мой! Но что-же тогда наслдникамъ-то? — возмущалась жена Алекся.

— Да еще прибавь коммерческое да техническое училище на родин въ Ярославской губерніи, — подсказалъ мужъ. — Вдь это тоже въ милліонъ вскочитъ.

— Вдь это куда больше, чмъ половина состоянія… — печально покачала дочь Варвара Ивановна. — А сыновьямъ въ прибавк комнатъ къ квартирамъ отказываетъ.

Алексй разсуждалъ:

— Я не противъ благотворительности. Отчего богатому человку не увковчить свое имя посл смерти, но ужъ что-нибудь одно: или пріютъ, или богадльню, или училище. А тутъ вдь все вмст, и два училища: техническое ремесленное и коммерческое.

— Мн кажется, у двушки умъ за разумъ зашелъ, — сказалъ мужъ Наташи, трактирщикъ. — Въ голову вступило. Со стариками это бываетъ.

Онъ сдлалъ жестъ, приблизивъ руку ко лбу.

— Вступило или не вступило, для насъ это безразлично, но ужъ половины-то наслдства не будетъ! — печально вздохнулъ сынъ Анисимъ.

Всхъ раздраженне была жена Алекся.

— Боле двадцати лтъ дрожимъ передъ старикомъ, боле двадцати лтъ по струнк ходимъ, своей воли не имемъ, кланяемся, ублажаемъ, и вдругъ эдакій афронтъ! — шептала она.

— Не показывай виду, что сердишься. Чего ты! — останавливалъ ее мужъ. — Замтитъ, узнаетъ въ чемъ дло, такъ и послдняго можетъ лишить.

— Господа! Это вдь надо все обсудить, — сказалъ мужъ Наташи. — Подемте отсюда ко мн въ заведеніе ушки похлебать, тамъ и обсудимъ, — предлагалъ онъ.

— Да ужъ обсуждай или не обсуждай, а если задумалъ старикъ, то его ничмъ не остановишь, отвчалъ Алексй. — Безполезно.

— Нтъ, отчего-же? Дтей отпустимъ домой, а сами къ Наташ,- говорилъ Анисимъ. — Можетъ быть, поршимъ, что лучше самимъ спросить обо всемъ этомъ у старика.

— Ну, что-жъ? Ну, онъ и отвтитъ. А дальше что? — спрашивалъ Андрей. — Узнаетъ о сборищ, подумаетъ, что противъ него что-то замышляютъ — возьметъ да и лишитъ всего. Я домой ду. Я къ вамъ, Василій Павлычъ, лучше потомъ пріду.

— И я не поду. Я домой… — ршилъ Алексй.

— Ну, какъ хотите. А право, не мшало-бы всмъ старшимъ родственникамъ ушки вкуп похлебать, — стоялъ на своемъ мужъ Наташи.

Но старикъ Валовановъ нсколько и самъ поднялъ завсу, когда дти и внуки его начали разъзжаться по домамъ и отыскивать свои шапки.