Синева осенних вечеров
вернуться

Гроссман Марк Соломонович
Шрифт:

НА ПОЛЕ БОЯ ПАДАЮТ СОЛДАТЫ

На поле боя падают солдаты. Звезда из жести. Рябь имен и дат. И синие холодные Карпаты Заносят снегом кладбища солдат. Во имя нашей Родины и чести, Четвертый год, как братья и родня Бойцы победу добывают вместе, Не все дойдут до радостного дня. …Те, что погибли, доверяли свято Победе нашей, что должна прийти. На поле боя падают солдаты… Не забывайте павших на пути! Чехословакия, 1944

В ОКОП СНАРЯД УПАЛ ГРОМАМИ

В окоп снаряд упал громами, Чтоб там служивого накрыть. И в тот же миг старушке-маме Смерть принялась могилу рыть. Потом корчагу слез влачила Молчком по выжженной траве, Чтоб их хватило до кончины Того, убитого, вдове. И ни детей, ни внуков ныне И впредь — на тысячу веков — От тех, горбатых, как унынье, Неисчислимых бугорков. Ах, нету горя глубже ямы, И нету памяти больней — Когда теряют наши мамы Своих неживших сыновей. 1944

КОГДА-НИБУДЬ, КОГДА ПРОЙДЕТ ВОЙНА

Когда-нибудь, когда пройдет война И наш народ отпразднует победу, И вновь посеет пахарь семена, — Я на могилу к матери приеду. Там шелестят березки в тишине, Там чуть дрожит железная ограда. Враг не топтал твоей могилы. Мне И это, мама, ратная награда. …Горит металл. На поле тлеет пень. — Ты жив, сосед? — кричу я наудачу. Еще придет благословенный день — Я на могиле матери поплачу. Польша, 1944

ВСЕ ВПЕРЕДИ. И СЛАВА, И НАГРАДА…

Все впереди. И слава, и награда. И мир. И тишь. И, может быть, музей. Все впереди. А здесь бомбежка рядом И смертный скрежет танковых осей. И до предела выжатая фраза, Окопный настороженный народ. И коммунисты — молча, без приказа Из ряда выходящие вперед. Сигнал — в атаку! Ветер хлещет в лица На штык наткнуться тут немудрено. И атакуют первыми партийцы, Иного на войне им не дано. Мы — ленинцы, мы все — однополчане На этих тропах, где горит броня, Мы столько раз друг друга выручали, И столько нас не вышло из огня! Еще немного. Мы додавим гада. Живи в тиши. Поля боев засей. Еще чуток… А здесь бомбежка рядом, И смертный скрежет танковых осей. Зееловские высоты под Берлином, апрель, 1945

МОГИЛА ТАНКИСТОВ

На берегу морском, в тумане, Не на земле своих отцов, Пилотки сняв, однополчане Похоронили трех бойцов. Чтоб им не тосковать в могиле. Вдали от милых мест родных, На холм машину водрузили, В которой смерть застигла их. Волна метаться не устала, И лбами бури бьют в гранит, Но танк уральского закала, Как часовой, их сон хранит. …Мы помним берег дальний, синий, Гуденье гневного огня. Спокойно спите на чужбине: Над вами — Родины броня! Берег Балтийского моря, 1945

ЕЩЕ В ХОДУ ШТАБНЫЕ КАРТЫ

Еще в ходу штабные карты, Еще в упор стреляет враг, Еще трещит, дымя, Тиргартен, И огрызается рейхстаг. Еще багровыми хвостами Метут «катюши» вдоль реки, И зависают над мостами, Бомбя в упор, штурмовики. Еще врага мы сталью кроем, Но видим ясно в этот час — Урал весеннею порою, Где матери заждались нас. Не взрывы видим, а могучий Отсвет литейного двора, И те заводы, где на случай Куют оружье мастера. Берлин, 1945

В БЕРЛИНЕ 9 МАЯ 1945 ГОДА

Течет молчанье в темень ям, Луна чадит над черным дымом Поют волжане под баян О чем-то милом и знакомом. Сидят солдаты у воды, С чужою ночью песней споря. Они пришли в Берлин, седы От пыли, пороха и горя. Летит с дубового древка Крыло простреленного флага. Чужая корчится река За грубой глыбою рейхстага. Душа уж дома, не в боях. В ознобе города громада. …Как будто, зубы сжав, баян Хрипит о камнях Сталинграда. Берлин, 1945

ПО УСТАВУ, БЕЗ УСТАВА

По уставу, без устава, Без вины и по вине В три кнута судьба хлестала Нас, бывало, на войне. Гнев, обиды, непогода, Мины, бомбы, боль и злость — За четыре горьких года Много всякого стряслось: Похоронки и блокада, Волги долгие деньки, И японского микадо Пограничные полки, Сны пустые о постели, Свист осколков у виска, Подмосковного безделья Госпитальная тоска, Метки разные на коже От плеча и до плеча. …Ну и что же? Ну и что же? А зато победа чья?! 1945