Жертва была похищена у въездных ворот своего кембриджского дома на Лиден-стрит, в одиннадцать утра в четверг. Соседка видела, как девочка говорила с пассажирами темно-бордо–вого «триумфа», а затем села в машину, которая тут же ушла.

«Мне кажется, в машине были двое, – рассказала нашему корреспонденту миссис Ширли Келлон, тридцати двух лет, соседка, – и Мелисса-Джейн не казалась встревоженной. Она совершенно добровольно села в „триумф“. Я знаю, что ее отец – крупный армейский чин, он часто посылает за ней разные машины. И потому мне это не показалось подозрительным».

Тревогу подняли лишь через двадцать четыре часа, поскольку мать девочки тоже считала, что та с ее бывшим мужем.

И только когда миссис Барроу не смогла связаться с генерал-майором Страйдом, отцом девочки, она обратилась к властям. Полиция Кембриджа нашла темно-бордовый «триумф» в парке у Кембриджской железнодорожной станции. Машина накануне была украдена в Лондоне. Немедленно по всей стране был объявлен розыск похищенной девочки.

Операцию по розыску возглавляет инспектор Алан Ричардс. Всех располагающих информацией просят звонить по телефону...

Далее был указан лондонский номер и давалось подробное описание Мелиссы-Джейн и одежды, которая была на ней в момент исчезновения.

Питер смял газету и бросил на сиденье. Он сидел прямо, сдерживая гнев, тщательно сберегая его, – жар гнева переносить гораздо легче, чем холодное отчаяние.

Инспектор Алан Ричардс был сухощав, небольшого роста и походил скорее на жокея, чем на полицейского. Его лицо покрывали ранние морщины, а длинные волосы он зачесывал на лысину, чтобы скрыть ее. Но глаза у него были быстрые и умные, и держался он открыто и решительно.

Когда Колин Нобл их знакомил, они с Питером обменялись рукопожатием.

– Я должен совершенно ясно дать понять, что это дело полиции, генерал. Однако в нашем особом случае я готов работать вместе с военными.

Ричардс быстро рассказал, что уже сделано. Он руководил расследованием из двух кабинетов, отведенных для него на третьем этаже Скотланд-Ярда; окна выходили на частокол труб, а за ними открывался вид на Вестминстерское аббатство и здание парламента.

В прессе и по телевидению сообщили два телефонных номера, и двое молодых полицейских отвечали на звонки. Их поступило уже около четырехсот.

– Звонят с чем угодно, от общих рассуждений до полного бреда, но нам приходится расследовать все. – Впервые выражение лица Ричардса смягчилось. – Дело будет долгим, генерал Страйд, но несколько ниточек у нас появилось. Идемте.

Внутренний кабинет был обставлен той же мебелью, что и любое гражданское учреждение, – типовой, непримечательной и прочной, на газовой плитке кипел чайник. Ричардс налил всем чаю.

– Трое моих людей обрабатывают машину похитителей. Мы уверены, что это именно она. Ваша бывшая супруга узнала найденный в ней кошелек. Он принадлежит вашей дочери. Мы сняли свыше шестисот отпечатков пальцев, их сейчас обрабатывают. Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем выделить нужные нам и постараемся идентифицировать их. Но два или три отпечатка соответствуют тем, что мы взяли в комнате вашей дочери... Сахар? Молоко? – Ричардс протянул Питеру чашку и продолжал. – Соседка, миссис Келлон, свидетельница похищения, сейчас составляет фоторобот похитителей, но она разглядела их не очень хорошо и, вероятно, мало чем нам поможет. – Инспктор отпил чай. – Однако мы покажем итоговый рисунок по телевидению; будем надеяться, он даст нам еще одну нить. Ждите контактов с похитителями. Мы не думаем, что они станут действовать через вашу бывшую жену, хотя, конечно, ее телефон прослушивается и наши люди приглядывают за ней. – Ричардс развел руками. – Это все, генерал Страйд. Теперь ваша очередь. Что вы можете сказать нам? Зачем кому-то похищать вашу дочь?

Питер переглянулся с Колином Ноблом и помолчал, собираясь с мыслями, но инспектор Ричардс не сдавался:

– Я знаю, что вы не очень богаты, генерал. Но ваша семья... Может быть, ваш брат?

Питер отрицательно мотнул головой.

– У моего брата есть свои дети. Они были бы более логичной целью.

– Месть? Вы очень активно действовали против террористов в Ирландии. И командовали штурмом «ноль семидесятого».

– Возможно.

– Я знаю, что вы больше не служите в армии.

Питер не собирался двигаться в этом направлении.

– Вряд ли подобные догадки могут нам помочь. Мы поймем мотив, как только похитители предъявят свои требования.

– Это верно. – Ричардс нервно звякнул чашкой. – Они не послали бы вам ее... – Он осекся, заметив выражение лица Питера. – Простите, генерал. Это ужасно, но мы должны принять этот палец как доказательство того, что ваша дочь еще жива и что контакт будет установлен с вами. Это – выражение серьезности их намерений и угроза, но...

На его столе резко зазвенел телефон, и инспектор поднял трубку.

– Ричардс! – рявкнул он, долго слушал, потом одобрительно хмыкнул. Повесив трубку, он заговорил не сразу, сначала предложил Питеру смятую пачку сигарет. Тот отказался. Полицейский закурил сам, и его голос изменился.

– Звонили из лаборатории. Вы знаете, конечно, что ваша дочь была донором костного мозга.

Питер кивнул. Это было частью социального сознания Мелиссы-Джейн. Если бы ее тактично не разубеждали, она поставляла бы кровь и костный мозг ведрами.

– Мы получили образцы из кембриджской больницы. Ампутированный палец соответствует типу тканей вашей дочери. Боюсь, нужно окончательно признать, что это ее палец... Не могу представить себе, чтобы похитители отыскали образец того же типа.