– Будь это Мелисса-Джейн, у них было бы целых пятнадцать минут, чтобы убить ее... – кричал он на Ричардса. – Следующий рейд должен проводить «Тор».

Через «Тор» он напрямую связался с Кингстоном Паркером.

– Мы используем все свое влияние, – заверил Паркер и с глубоким сочувствием добавил: – Питер, я переживаю вместе с вами. Не могу отделаться от мысли, что это я поставил вас в такое ужасное положение. Я не ожидал, что удар нанесут, используя вашу дочь. Вы знаете, что можете рассчитывать на любую мою помощь.

– Спасибо, сэр, – сказал Питер, и на мгновение его решимость поколебалась. Через десять дней он должен будет убить этого человека. Питер заставил себя вспомнить о сморщенном пальце в бутылочке.

Влияние Кингстона Паркера проявилось немедленно. Через шесть часов через комиссара полиции был получен приказ с Даунинг-стрит: следующий налет на предполагаемое убежище похитителей поручен «Тору».

Королевские ВВС на время операции предоставили «Тору» два вертолета, и боевая группа начала интенсивные тренировки по действиям в городских условиях. Питер тренировался вместе с бойцами, они с Колином быстро восстановили прежнюю связь и понимание.

Когда не было тренировок, не отрабатывалась быстрая посадка в вертолет и высадка с воздуха, Питер пропадал в тире, стараясь забыться в грохоте выстрелов, но дни летели стрелой, принося обильный урожай ложных тревог и бессмысленных наводок.

Каждую ночь Питер осматривал в зеркале над баром свое лицо: оно становилось все более осунувшимся, голубые глаза потускнели от усталости и ужаса ожидания того, что может принести новое утро.

До назначенного Калифом срока оставалось шесть дней, когда Питер вышел из отеля, сел в метро на Грин-парк и вышел на Финсбери-парк. В магазинчике садовых удобрений возле станции он купил двадцатифунтовый пластиковый мешок нитрата аммония. В закрытом чемодане принес его в «Дорчестер» и спрятал в шкафу под висящей шинелью.

Ночью он говорил с Магдой Альтман. Она снова попросила разрешения прилететь в Лондон.

– Питер, я знаю, что могу тебе помочь. Даже если просто буду стоять рядом и держать тебя за руку.

– Нет. Мы уже говорили об этом. – Он слышал жесткие нотки в своем голосе, но ничего не мог поделать, понимая, что вот-вот сорвется. – Ты что-нибудь узнала?

– Прости, Питер. Ничего, абсолютно ничего. Мои источники делают все возможное.

На заправке на Брюэр-стрит Питер купил солярки. Взял пять литров в пластиковый контейнер с плотной крышкой, где раньше держали моющее средство. Горючее ему равнодушно отпустил прыщавый подросток в грязном комбинезоне.

В ванной Питер смешал с соляркой нитрат аммония. И изготовил двадцать один фунт сильнейшей взрывчатки, которая, тем не менее, оставалась безопасной, пока не вставишь взрыватель. Взрыватель он изготовил из сигнального фонаря.

Такое количество взрывчатки способно полностью опустошить его многокомнатный номер, уничтожив всех, кто в нем находится. Но ущерб ограничится только этими комнатами.

Достаточно заманить Кингстона Паркера в номер под предлогом необходимости сообщить срочную информацию о Калифе. Это нетрудно. Сведения будут настолько важными, что их можно сообщить только лично и самому Паркеру.

Ночью Питер увидел в зеркале лицо человека, измученного неизлечимой болезнью. Бутылка с виски была пуста. Питер открыл новую. «Легче будет уснуть», – сказал он себе.

Ветер с Ирландского моря полосовал, как серп жнеца, низкие свинцовые тучи цеплялись за склоны холмов Уиклоу.

Сквозь прорехи в облаках на зеленые лесистые склоны падали холодные чахлые лучи солнца. На смену им приходил дождь, ледяной, серый, косой из-за ветра.

По пустынной деревенской улице шел человек. Ежегодное нашествие туристов еще не началось, но на многих коттеджах уже появилась надпись «Ночлег и завтрак».

Человек миновал паб, [38] выкрашенный в поразительный оранжево-розовый цвет, и поднял голову, чтобы прочесть надпись на доске объявлений над пустой автостоянкой: «Черное прекрасно – пейте „Гиннесс“. [39] Человек не улыбнулся, только наклонил голову и побрел через мост, деливший деревню на две части.

Полуночный художник с помощью аэрозольной люминесцентной краски нанес на перила моста политические лозунги.

«ДОЛОЙ АНГЛИЧАН!» – было написано слева, а справа: «ПРЕКРАТИТЬ ПЫТКИ В БЛОКЕ ЭЙЧ!» На этот раз человек кисло усмехнулся.

Под ним у опор моста кипела, устремляясь к морю, стальная серая вода.

На человеке была пластиковая накидка мотоциклиста, высокие сапоги, на самые брови надвинута твидовая шляпа с узкими полями. Ветер немилосердно толкал путника, трепал полы накидки.

Сгибаясь на ветру, ежась под напором его холодной ярости, человек миновал последние дома деревни. Улица была пуста, но он знал, что из занавешенных окон за ним наблюдают.

Деревня располагалась на нижних склонах холмов Уиклоу, всего в тридцати километрах от Дублина. Это был не его выбор. Уединенность этих мест работала против них, делала их подозрительными. Он предпочел бы анонимность большого города. Однако его не спросили.