Готов спорить, Серж и Пашка тотчас это подметили и схватили (мысленно), и, конечно же, сделали неверные выводы, все переиначили. Пашка опять хотел что-то выпалить мне, но Серж вовремя бросил ему предостерегающий взгляд и даже, наверное, подмигнул, но об этом я могу только догадываться; как бы там ни было, Пашка в результате не стал ничего говорить, а только отвернулся.

— Зато вы видели реку. Прямо на поляне, в лесу, — иронически заметил Серж.

Димка задал еще один вопрос (осклабившись):

— Вас отругали?

— Ну еще бы! А ты сам как думаешь, — моментально отреагировал Мишка.

— И все же не загнали домой до конца дня.

— Как видишь, — Мишка развел руками. — Когда мы вернулись, папа был дома.

Дядя Вадик хотел нам навешать: «сто подзатыльников», о которых говорил Мишка в лесу, могли стать реальностью, — но у нас был такой убитый ужасом вид, что…

Кроме того, моя мать, истерично крича на нас и отчитывая, можно сказать, уберегла от побоев.

— Небось, отговорились? — откликнулся Серж; с ухмылкой, — Макс рассказал своей мамочке о поляне, о том, как вы перепугались, когда это увидели, и вам сразу все с рук сошло.

— Мы ничего не говорили нашим о Предве… об этих людях на поляне, — слабо возразил я.

Я избегал во всеуслышание употреблять сочетание «Предвестники табора» и сейчас вовремя осекся… вернее, почти вовремя.

— Не говорили? — ухмылка Сержа стала шире; он отвернулся.

Последовала пауза. Серж теперь стоял возле окна, вплотную, и я не мог видеть ни одного ярко-желтого соцветия; Предвестники табора тоже угасли в моем воображении. И я досадовал, но старался убедить себя, что нет в этом ничего смертельного — ну не поверили мне Серж и Пашка — Бог с ними, какая разница!

Серж повернулся от окна.

— А что рассказывает дядя Вадик?

— Ты знаешь, — сказал Мишка, — его рассказ — о том, как он потерял нас, — почти в точности совпадает с нашим.

— В том смысле, что…

— Да, — Мишка кивнул, — в том смысле, что он отвлекся, идя впереди, а потом вдруг обернулся — и нас уже не было. Он пошел назад, тоже кричал, звал нас, но никто не откликнулся… вот так.

— Этого просто не может быть, — сказал Серж. — Это настолько невозможно, что… Вы же были совсем недалеко друг от друга.

Но в разных измерениях.

— Потом папа побежал домой. Они все втроем: папа, тетя Даша, дедуля вместе собирались нас идти искать, и тут мы вернулись. Папа где-то в глубине души до сих пор считает, что мы просто сбежали от него, — Мишка выдохнул; вяло и виновато — будто это соответствовало действительности. — Или хотели разыграть, спрятаться — и вот во что это обернулось в результате.

Серж опять ухмыльнулся.

— В странных людей на поляне… Я хотел узнать, что ты решил, Миш.

Мишка посмотрел на него; впервые за все время его взгляд набрал остроту.

— По поводу…

— По поводу ограблений, да-да. Присоединишься ли ты к расследованию.

Я заметил, как Олька, сидя на кровати плотнее уперлась стопами в пол; затем одна нога чуть расслабилась; не отрывая подошвы от пола, Олька уперлась уже мыском, задев сандалем заводного клоуна, который стоял подле ее ноги. Клоун потерял равновесие и упал; звякнули бубенцы, свисавшие с красно-зеленой шляпы-котелка, — перебивая другое звяканье, утробное, — железного механизма внутри клоуна.

Олька чуть выпрямилась — в ней как будто происходила некая борьба или она решалась на что-то; а возможно, это было нетерпение — потому что ей самой хотелось услышать от Мишки положительный ответ? Не знаю, мне так и не удалось понять точно.

— Ты что, уже решил, как мы будем его проводить?

— Ну… — этот прямой вопрос Сержа смутил; он стал почесывать шею, — я, честно говоря, хотел, чтобы ты подсказал.

— Давай так: ты разработаешь план — от начала до конца. Потом мы его обсудим, исправим, может быть, что-то и начнем расследование.

— То есть ты обещаешь присоединиться?

— Если ты все сам спланируешь — да, обещаю.

— Но я хотел бы с тобой заниматься разработкой.

Нахмурив брови, Мишка медленно покачал головой.

— У меня кодекс висит — нам лучше распределить обязанности… Послушай, я же говорю тебе: я согласен, мы возьмемся за расследование. Сделай только что-нибудь сам — я не могу отвечать за все. Разве тебе не приятно будет?

— Что именно?

— Главенствовать — что же еще. Ты же собираешься отвечать за охрану поселка.