– Сегодня ночью мне приснился странный и удивительный сон об иудейском царе. Имя его Соломон. Красотою и умом своим он подобен богу… Он разговаривал со мной. Обо всем спрашивал он меня, все было любопытно его уму и сердцу… – тут она запнулась и слегка покраснела, не в силах побороть охватившее волнение. Но Великий провидец заметил смятение царицы и хитро прищурился.

– Продолжай, дитя мое. По-видимому, царь Соломон разговаривал с тобой не только о мироздании? – спросил он деликатно. Но вопрос его так и остался без ответа.

После паузы Македа снова заговорила:

– Государственная казна истощается от того, что перестали как прежде ходить через нашу страну торговые караваны. Царь Соломон заключил торговые соглашения с Хирамом, иудеи по приказу своего царя строят прочные и вместительные корабли на верфях в Тире. Его начальники предлагают богатым купцам и торгующим государствам заключать с ним договоры на использование его судов для перевозки грузов и торговли. Морские пути кажутся иноземным купцам легче и быстрее, чем обычные караванные тропы. Я хочу нанести визит царю Соломону и попробовать уговорить его сотрудничать с царством Савы. Я пришла, чтобы узнать у тебя: стоит ли мне отправляться в столь далекий и опасный путь или нет? Что думаешь ты?

– Ты полна решимости, моя солнечная царица! И тебе не нужен мой ответ. Потому что ты сама уже приняла правильное решение. Но одно лишь могу сказать тебе: сейчас ты должна подождать! Твое время ехать к нему еще не пришло. Всему свое время, дитя мое. Пройдет немного времени, и тебе будет знак от богов, что настала пора, и ты должна поехать к нему. Соломон – великий и мудрый царь. Он владеет тайными знаниями, управляет таинственными и бесплотными духами, зверями и птицами. Но и ему нужно время, чтобы принять верное и нужное тебе решение, и тогда он подарит тебе то, что ты давно уже ждешь и заслуживаешь! Об одном прошу тебя, моя солнечная царица. Когда ты будешь в его покоях, помни, что не покориться ты к нему пришла (ты слышишь: не покориться!), ибо ты южная царица и поклоняешься Солнцу, – а иные цели ведут тебя вперед, навстречу благоденствию Савы и твоему народу. Бог царя Соломона – другой бог. Жди знак, Савская царица!

– Спасибо тебе. Я рада слышать то, что ты говоришь мне, – и, помолчав, она заговорила о другом: – Я рада видеть тебя. Ты пойдешь со мной на обряд? – тихо спросила она старика.

– Зачем мне идти туда? Мои ноги слишком слабы, чтобы подниматься так высоко. И мне необязательно идти наружу, чтобы понять, что скрыто внутри.

– Агирт – сильный воин. Он мог бы отнести тебя на руках, – не могла не предложить Македа, хотя заранее предвидела, что ответит Провидец.

– Нет. Это тяжело даже для такого воина, как Агирт. Иди. Я послушаю, что расскажет мне Горбатая гора здесь. Приходи после обряда. Я расскажу тебе кое-что очень важное для тебя!

– Хорошо, – сказала Македа и выскользнула за дверь, где ее дожидался воин. Дойдя до жрицы, которая сидела ближе всех к выходу из пещеры, Македа перевернула перед ней песочные часы и сказала:

– Переверни десять раз и ударь в колокол.

Однако она могла бы этого и не говорить, потому что жрица и так знала, что ей делать. Ведь обряд совершался ими два раза в год, в начале и конце летнего периода.

Выйдя наружу из пещеры и немного передохнув, царица и воин стали подниматься по тропе – туда, где уже дожидались их остальные жрицы и воины.

Спустя какое-то время после того как они скрылись из вида в зарослях широко раскинувшихся тамариндов и сикомор, к подножью горы приблизился еще один человек, закутанный в меховой плащ. Это был Кархедон. За собой он вел распряженную лошадь. Подняв голову, жрец пытался рассмотреть, что происходит на вершине горы. Но отсюда ему было плохо видно, поэтому он поспешил снова взобраться в седло и, отъехав примерно с полмили в сторону от горы, выбрал более удобное для обозрения место – возле цветущих кустов тамариска. Он расположился прямо на земле, расстелив под собой плащ из тигровой шкуры. Кархедон хотел было разжечь костер, чтобы вскипятить воду, но побоялся, что пламя и дым могут выдать его убежище. Жрец внимательно стал рассматривать вершину горы. Отсюда в свете огромной луны, повисшей прямо над горой, ему, как на ладони, были хорошо видны сложенные ритуальные костры и люди, передвигающиеся между ними. Испугавшись дикого зверя, чей рык раздался невдалеке, он все же развел огонь.

В густых зарослях кустарников он мог долго оставаться не замеченным для тех, кто наверху, и тайно наблюдать за происходящим на горе.

«Огонь покажет мне того воина, которого выберет царица! Клянусь Озирисом, что этого подлого пса ждет мучительная смерть от моего кинжала или яда! А может быть, я решу принести его в жертву богу Огня, как жалкого блеющего барана или жертвенного ягненка?» – как только жрец представил себе муки умирающего страшной смертью соперника, его свирепое и раскрашенное боевой окраской лицо моментально исказилось зловещей и торжествующей усмешкой.

Если бы эту уродливую и отталкивающую гримасу увидел сейчас кто-нибудь из мужественных воинов, находящихся рядом с царицей, то он, не задумываясь, выхватил бы кинжал и поразил его насмерть. Настолько красноречивой и угрожающей была эта маска, застывшая на лице главного жреца!

Главный жрец сгорал от ревности и лютой злобы к своим соперникам – Агирту и Дорилу, выбранным, как успел он увидеть, царицей. Под страхом смерти главному жрецу, как и остальным жителям царства, строжайше запрещалось приближаться к Горбатой горе во время обряда. Поэтому ему ничего не оставалось, как стоять сейчас внизу и с завистью наблюдать, как будет танцевать на горе прекрасная, но такая недостижимая для него Савская царица.