Самым неприятным в этом плане был пункт, запланированный на сегодняшнее утро. А именно лекция о современной российской литературе, и посвящена она была творчеству двух ненавистных Шорохову авторов: Мити Дымова и Мориса Бакунина.

Лекцию должен был прочитать известный в прошлом критик и литературовед. Несколько лет назад он выступал на телевидении и даже вел собственную, пусть и небольшую передачу на второстепенном канале. Но популярность его за это время упала, и теперь критик соглашался читать лекции в жилконторах и пансионатах, лишь бы за это платили хоть какие-то деньги.

В сотый раз прочитав имена популярных писателей, Шорохов украдкой посмотрел на часы, недобрым словом поминая и саму Надежду Николаевну, и ее план, который накануне показался ему просто замечательным. Теперь же в этом плане оказалась прореха, да еще какая: объект «М», судя по всему, в этот день решил обойтись без оздоровительной процедуры…

Шорохов готов был уже признать поражение и покинуть свой пост, но тут в дальнем конце коридора показался любитель здорового образа жизни.

Напевая какой-то веселый мотивчик и помахивая полотенцем, Василий вошел в двери, за которыми помещалась сауна. Шорохов, воровато оглядевшись, последовал за ним.

Объект зашел в раздевалку, снял одежду, положил ее на скамью рядом с полотенцем и зашел в кабинку.

Услышав доносящееся из этой кабинки довольное кряканье, Шорохов проскользнул в раздевалку, собрал одежду объекта, на всякий случай прихватил полотенце, сложил все это в припасенный заранее пакет и стремглав выскочил из сауны.

В коридоре, неподалеку от столовой, его поджидала Надежда Николаевна.

Шорохов прошел мимо нее, не останавливаясь и не разговаривая, но когда они поравнялись, почесал переносицу. Это был заранее условленный знак, который обозначал, что дело сделано и объект «М» временно обезврежен.

Надежда удовлетворенно выдохнула и направилась к выходу из здания: ей нужно было выполнить свою часть плана.

Тем временем Василий, он же объект «М», вволю прогрелся в сауне и почувствовал, что все поры в его теле открылись, освобождая организм от шлаков и открывая доступ космической энергии. Выскочив из кабинки, он с утробным уханьем прыгнул в бассейн с ледяной водой. Получив от этого огромное удовольствие, выбрался из бассейна и прошлепал в раздевалку.

Но здесь его ждал неприятный сюрприз: на скамье, где он только что оставил всю свою одежду, ничего не было. Совершенно ничего. Даже полотенца.

Это было вдвойне неприятно: полотенцем можно было не только вытереться – в крайнем случае его можно было обернуть вокруг бедер на манер набедренной повязки, какими пользуются папуасы, полинезийцы и другие легкомысленные народы далеких жарких стран.

Такую повязку с некоторой натяжкой можно было считать одеждой, хотя не всякий рискнул бы появиться в таком наряде в коридоре главного корпуса.

Но сейчас в распоряжении Василия не было даже такого условного заменителя одежды.

Василий уставился на опустевшую скамью с тем непередаваемым выражением лица, которое обычно определяют словами «как баран на новые ворота».

Куда подевалась вся его одежда? Кому она могла понадобиться, и самое главное – что теперь делать?

Василий осторожно приоткрыл дверь и выглянул в коридор.

Если он рассчитывал, что там никого нет, то его надежды не оправдались. В коридоре, всего в двух шагах от сауны, перед лекционным залом собралась целая толпа интеллигентных дам среднего пенсионного возраста, в нетерпении ожидающих начала лекции о современной российской литературе.

Появиться перед этой просвещенной толпой даже в костюме папуаса, то есть обернув чресла полотенцем, было немыслимо, но уж вообще без всякого костюма…

Василий застонал.

Оставалось надеяться, что через несколько минут лекция начнется, и коридор опустеет.

Однако, как выяснилось, и этой призрачной надежде не суждено было осуществиться.

Перед дверью лекционного зала появился заместитель директора пансионата Елочкин, низенький толстяк с постоянно бегающими глазами, и известил собравшихся дам, что лектор задержался в пути и прибудет не раньше, чем через час.

– Ничего, мы подождем! Культура требует жертв! – от лица всего интеллигентного сообщества ответила миниатюрная старушка с тщательно уложенными голубыми волосами, в прошлом – гардеробщица из филармонии.

Василий снова застонал. Путь к бегству был отрезан.

Надежда Николаевна, воровато оглядевшись, свернула к коттеджу той самой подозрительной парочки, обозначенной на военном совете как объекты «М» и «Ж». Из кустов донеслось характерное покашливание – так детектив Мухин желал ей ни пуха, ни пера. Надежда обошла коттедж и выбрала окошко, которое не выходило на дорогу. Глубоко вздохнув, она легонько стукнула в окошко. Никто не выглянул, тюлевая занавеска не шевельнулась.