Мы также можем сказать: «Ох, но это же всего лишь ноги, кровь, кости, кишки, голова и мозг». Это правда, это всё совершенно плотское и материальное. Но с внутренней перспективы в смысле коня ветров мы размышляем о конкретных частях тела для пробуждения драла. Так Миларепа, тибетский йогин и святой, мог летать. Мы, вероятнее всего, не скоро овладеем этой способностью, не считая самолёта, но, пользуясь тем самым принципом, мы привносим коня ветров – энергию пробуждённого ума – в каждую молекулу своего существа. Так мы приглашаем драла войти в наш день.

Закончив практику, мы встаём и включаемся в жизнь. Мы можем медитировать, приготовить латте, принять душ, поцеловать супруга или партнёра, сказать «доброе утро» нашим детям или включить новости. Конечно, мы можем делать эту практику в любое время, даже сидя или гуляя. Обладая уверенностью Солнца Великого Востока – неважно в котором часу, – мы будем возвышаться и сиять.

Когда я формально принял обязательства как сакьонг, то стал руководить одной из самых больших медитационных общин на Западе и также занял своё место как духовный правитель Тибета. Я увидел две вещи: возможности и хаос. Несмотря на то, что я всегда знал, что со временем приму на себя эту роль, только теперь я смог увидеть всю картину полностью. А именно фракционность. Также я был молод. Многие из тех, кем мне предстояло руководить, были учениками моего отца; у них было чёткое мнение о том, как именно мне нужно было продолжать его дело. В то же время новые ученики хотели изменить многое из того, что делалось раньше. Также были и определённые финансовые трудности. В дополнение к этому люди приходили ко мне со своими личными проблемами и заботами о бизнесе. Также я должен был вести людей по пути медитации. Ещё я был мостом между разными культурами. Тибетцы хотели, чтобы я вёл себя традиционно. Они считали, что я проводил чересчур много времени с людьми Запада. Люди Запада думали, что я уделяю чересчур много внимания тибетцам и старым традициям. Было бы неудивительно сломаться под грузом всех этих обязательств. Как тут было установить гармонию?

Будда учил Дава Сангпо, первого царя Шамбалы, как управлять, соединяя небо и землю. Земля – это место, где мы живём, а небо даёт нам возможность наполнить жизнь смыслом. Следуя пути тигра, льва, Гаруды и дракона, мы учимся находить баланс между небом – мудростью и уравновешенностью, и землёй – удовлетворённостью и восторгом от помощи другим. Тогда мы становимся всепобеждающими, способными осуществить всё, что хотим, управляя своим миром изо дня в день. Учение Шамбалы говорит нам, что для соединения неба и земли мы должны быть великодушными, правдивыми, подлинными, бесстрашными, искусными и радостными. Это шесть способов управления.

Первые три: великодушие, правдивость и подлинность – относятся к небу. Это качества справедливости. Справедливость исходит из мудрости – непоколебимой уверенности в изначальном добре. Это первый шаг в привнесении небес на землю. Мы нашли своё здравомыслие, побеждая невежество. Люди на нас равняются, потому что в нашей жизни есть смысл. Наше присутствие доброжелательное, правдивое и подлинное, как луч света, пробивающийся сквозь облака.

Добродушие коренится в терпимости, его результат – мягкость, отсутствие агрессии. Наш ум обширный, потому что мы в нём полностью уверены. Это не слепое сострадание или позиция «будь что будет». Как правители мы понимаем, что люди страдают, и это связывает нас с землёй. Мы используем усилие тигра, чтобы стоять твёрдо на земле. Земля даёт нам цель. Она нам говорит: «Поскольку сакьонг является защитником земли, принести мир, сострадание и мудрость – твоя обязанность».

Если мы хотим выполнить свою миссию, тогда мы не должны воспринимать страдание чересчур личностно. Если мы примем его чересчур близко к сердцу, мы потеряем связь с небом. Мы привяжемся, позволяя любому сценарию увлечь и вовлечь нас. Наш ум превратится в маленький ящик. В результате мы паникуем, так как у нас не остаётся места для манёвра. К примеру, на проект тратится больше времени, чем предполагалось, и наш коллега начинает в этом нас обвинять. Мы сердимся. Наше благодушие убывает. Мы ищем оправдания или, возможно, виним кого-то другого. Мы прижаты к стене, и это наша агрессия туда нас загнала. Наш конь ветров ослабевает, а сомнение усиливается. Изначальное добро кажется мифом, мудрость, сострадание и отвага кажутся смутными идеями. В этот момент мы не должны терять мягкость, мы должны становиться ещё более мягкими. Паника уведомляет нас, что мы держимся чересчур крепко. Для нас это время отпустить всё в пространство, подобно Гаруде, тогда мы сможем играть, как дракон, двигаясь со стихиями по мере их возникновения.

В моей ситуации я чувствовал, что вначале мне нужно было прислушиваться ко всем проблемам и перспективам. Я смог дать людям возможность себя выразить и старался быть непредвзятым и любознательным. Некоторые люди были дружелюбны, другие агрессивны. Во всех случаях я смог рассмотреть их ум поближе. Я понял, что когда другие ведут себя исходя из агрессии и спешки, они не могут доверять доброжелательности. Маленький ум не может понять большой ум, поэтому правители мудрости часто сталкиваются с обвинениями и критикой. Другие пытаются узурпировать нашу силу, провоцируя нас потерять мягкость, оказавшись на крючке негативной эмоции. Но мягкость всегда наилучший хлыст, который все уважают, потому что он всецело посвящён благополучию других.

Доброжелательность требует стойкости слона – иметь доверие к себе и помнить о страданиях других, ведь нам так легко раздражаться, реагируя на людей. Если мы загнаны в угол раздражением, это становится для нас слишком, и мы, скорее всего, отреагируем агрессивно. Так как мы заперты не в здании, а в границах нашего ума, мы можем оставаться терпеливыми. Терпение создаёт пространство за пределами логических заключений, негативных эмоций, подобное огромному лугу, на котором наше раздражение может потоптаться вволю. Через какой-то промежуток времени оно просто начинает выглядеть глупо.