Желание – творческая духовная деятельность. От деятельности (если понимать ее так, как схоласты) в желании – соотнесенность с тем, как мы распорядимся своей свободой, ведь деятельность есть свобода применения наших способностей, а от творчества в желании – соотнесенность с самим создаваемым «произведением», отношение с объектами. Продуктом творческой деятельности желания выступают свобода и личность. Желание производит идею блага, понятия ценности, уверенности и убеждения. Желание порождает смысл (значимость конкретной вещи «для меня»); оно созидает личности (актуализируя личностное начало в человеке и обращая в личности вещи).

Главный результат духовной деятельности желания – новая личность.

Желание и вдохновение. Нельзя отрицать близость феноменов желания и вдохновения, но при этом между ними имеются существенные отличия. Желание может сопровождаться столь характерным для вдохновения эмоциональным подъемом, радостью, творческим горением, в силу чего становится особенно продуктивным любое действие, труд. Но если горение и эмоциональный подъем составляют «сущность» вдохновения, то желание может быть вызвано отвращением, страхом испытать страдание и потому не всегда быть положительно эмоционально окрашено. Более того, желание может быть вообще не окрашено эмоционально (желание как агент действия наряду с уверенностью и намерением). Вдохновение – скорее усилитель действия, тогда как желание – его причина. Но самое главное отличие заключается в том, что вдохновение безобъектно. Вдохновение – психологическое состояние, избыток душевных сил, которые могут быть направлены на все, что угодно, тогда как желание всегда объектно специфицировано.

Желание и искушение. Искушение заключает в себе обман. Обманывают нас, и обманываемся мы сами. Например, когда в массовом производстве товаров имя отчуждается от личности мастера и начинает функционировать самостоятельно. Вместо вещи, действительно созданной талантливым мастером X, мы имеем вещь, которой механически присвоено имя этого мастера, что служит искушением нашему желанию. Желание как неповторимое личностное отношение «обманывается», мы начинаем желать вещь-вещь, принимая ее за уникальную вещь-личность. Такое отчуждение есть ни что иное, как разновидность главного отчуждения, приобретшего массовые масштабы, вероятно, с появлением машинного производства, а затем с развитием средств массовой коммуникации, – отчуждения удовольствия от удовлетворения через отчуждение желания от личности или объекта от предмета желания.

Понятие искушения соединяет в себе три значения: характеристика внешних свойств вещей и предметов, выступающих как объект искушения; психологическое состояние субъекта, того, кого искушают, или который искушается; отношение между людьми. Своей целью искушение имеет наше желание. Искушение в этом смысле желает (вызвать) наше желание (которого до этого мы не имели). В этом смысле искушению может поддаться индивидуальность, искушение пробуждает «индивидуальное» желание.

Желание и зависть. Желание не является завистью. Желание становится неотличимо от зависти лишь при условии представления его как нужды и нехватки, недостатка бытия, против чего я возражаю. Зависть есть умаление личности, желание – это актуальная личность. Зависть пассивна, желание всегда активно. Зависть – бессильная досада. Желание – надежда, порождающая уверенность в достижении желаемого. Зависть тяготеет к злу и смерти, тогда как желание олицетворяет жизнь. Зависть отражает недостаточность бытия завидующего, желание – его избыток. Источник зависти находится в объекте, желание само превращает объект в ценность и в этом смысле создает его. Зависть во мне вызывает произошедшее с Другим. Завидующий в этом смысле всегда «опаздывает» или «догоняет», тогда как желание – «острие иглы, прокалывающей бытие» с целью его изменения.

Желание и цель. Желание всегда нацелено и целестремительно. Желание невозможно без цели. Следует различать желание (имеющее цель) и «голод личностного выбора» (потребность в цели), желание желания.

Желание нацелено на благо. Как пишет Маритен, «благое имеет непосредственное отношение к стремлению: ведь благое – это то, к чему все стремится; и поэтому оно обладает природой цели, ибо стремление есть как бы некоторое движение к вещи… благое – это то, к чему все стремится, для благого характерно, что в нем утоляется влечение… благом зовется то, что просто удовлетворяет влечение… благое всем желанно и приятно, всеми почитаемо» [41] (с. 546).

Ценностной задачей, которую решает субъект в рамках своего (в широком смысле понимаемого) желания, является «личностность» как условие удовлетворения. Но это не вообще личность, не идея личности, не некая неопределенность, получаемая путем систематического отрицания «того, что есть». Желание устремлено к личности, которая имеет имя. Цель желания – новое имя, переименование, где имя понимается не как знак, изображение того, чего нет, но – символически, как реальное соединение идеального и материального. Если я желаю х, это означает, что я стремлюсь стать такой личностью, которая уже имеет х. Желание сначала создает того, кто мог бы иметь х, и именно поэтому «новый» субъект сможет затем получить х. В этом смысле, желанию на самом деле не нужно х. Желание создает мир, в котором новый, созданный желанием субъект таков, как если бы он уже имел х.

С другой стороны, если я утверждаю, что желание всегда «имеет в виду» Другого, то здесь следует добавить, что это не вообще Другой (как понятие и идея) и не всякий другой (не-я), но конкретный Другой, в том смысле, что у него всегда есть Имя. Абстрактная духовность, абстрактное вообще-совершенство не относимы к желанию. Желание и объектно, и субъектно, и трансцендентально (в своем предмете) специфицировано. В последнем случае речь идет не о «каких-то там» космических силах, не об абстрактной силе провидения. Желание требует, чтобы мы назвали Имя, чтобы мы произнесли вслух (например): «Иисус» [42] .

Желание и душа. Часто, особенно, когда речь идет о сексуальном желании, «желание» и «душу» противопоставляют друг другу. Но противопоставлять данные понятия на этом основании было бы ошибкой, коль скоро мы отказываемся рассматривать желание в терминах обладания. «Желание» и «душа» близки по смыслу и часто используются вместе, взять хотя бы выражения «желать от всей души» или смысловую близость выражений «у меня нет желания это делать» и «у меня душа к этому не лежит». У желания с душой общее то, что оба понятия указывают на сокровенное и интимное, уникальное в человеке. Чтобы успех был достигнут, человеку, как правило, советуют «желать во всю силу его души». Душа здесь используется в смысле катализатора действия, что сближает ее с располагающим к действию желанием.