– Я? – в голосе послушника было столько возмущения и презрения, что я на минуту усомнился, кто здесь главный.

Абдулла отвесил ему подзатыльник, аж стекла зазвенели. Рука-то у начальничка моего тяжелая, не понаслышке ведаю. Егор стрельнул в него змеиным взглядом, потирая голову, однако с места не сдвинулся.

– Лучше я сам, – разрядил обстановку Аладдин. – Так вернее будет.

Мерлин только кивнул, на послушника глядючи. Ох и влетит же ему, когда все кончится! Микробом-очистителем в сортире работать будет Егорушка до скончания дней своих. Вот попомните мое слово!

Тем временем Астраю подвели к столу. Девушка вопросительно посмотрела на меня. Я постарался успокоить ее взглядом, ибо больше ничего не мог поделать. Ну, в самом деле. Не тягаться же мне с самим Мерлином!?

– Вот что, девица красная, – начал говорить Мерлин, пододвигая и ей Ключ с камнем. – Узнали мы, что тебя Ключ слушается. Не оказала бы ты нам милость?

– Что, не получается их соединить? – усомнилась Астрая. – Чем же я могу помочь, если даже сам Мерлин бессилен?

– В том-то и дело. Ключ слушается либо Ангелов, либо Хранителя.

– Я – ни то и ни другое. К тому же прикладная магия в курс обучения университета не входит.

– Вот мы сейчас пререкаемся, а время идет. Сколько осталось до наступления хаоса: десять часов, шесть? Думай, Астрая, помогай нам, ибо все мы сейчас в одной лодке.

– А вот этот красавчик у вас вместо весла? – девушка кивнула на Егора.

– Послушай, совсем скоро все станет неважно. Ключ нужно активировать. Да что я тебе объясняю! Ты же сама все по дороге видела. С каждым часом проникновения станут ощутимее, нанося урон всем Мирам. Сколько люда за это время погибнет, ты можешь себе представить?

Аргументы Мерлина оказались убедительными. Астрая взяла в руки камни, поднесла их друг к другу. И ничего. Ровным счетом – ничего.

Мерлин, доселе спокойный, вскочил на ноги, начал быстро ходить перед столом, повторяя:

– Как же так? Что происходит?

Мне, конечно, далеко до него, и я не мог знать, какие магические формулы сейчас прокручиваются в его гениальной голове, только почувствовал я вдруг знакомое шевеление под костюмом. Творец правый, только бы никто не заметил этого! Почему – я понятия не имел, однако интуиция пищала мне в рупор, что нельзя сейчас выказывать настоящий Ключ, каким бы нелогичным такое поведение не казалось. Да, Миры на грани гибели, да, начались проникновения, однако, покажи я сейчас Ключ, эта гибель ускорится, станет неминуемой. Одно только радовало меня в ту минуту: там, в пещере демона, Астрая перепутала Ключи, будто знала, чем дело кончится.

– Что не так? Что не так? – бормотал Мерлин, то подбегая к столу, то отдаляясь.

Он брал в руки камни, внимательно осматривал их, чуть ли не на зуб пробовал, проводил пассы руками, шептал заклинания, однако Ключ оставался глух и нем. Наконец, маг бросил все на стол, уселся в кресло, задумался. Мы все ждали.

Вдруг пол под ногами заходил ходуном, стены задрожали, с потолка посыпалась штукатурка. С каждой секундой землетрясение усиливалось, превращаясь в настоящий шторм земли. Стол и кресло теперь подпрыгивали в воздухе не добрых двадцать сантиметров. Мерлин попытался угомонить дрожание земли заклинаниями, однако это не помогло. Ключ и аметист летали по столу из конца в конец, но на пол не падали, в последний момент чудом возвращаясь к центру. Нас бросало, словно щепки. Я ухватил Астраю за талию, прижал к себе, стараясь устоять на ногах. Девушка прижалась ко мне, нервно обхватив руками. С потолка упали люстры, штандарты; мебель, шатаясь и падая, разбивалась в щепки. Со стен слетали гобелены, пыль туманом заполонила зал. Послышался звон разлетающегося оконного стекла.

В центре, там, где стоял длинный стол, послышался такой треск, словно рвались живые ткани и кости. Я на миг оглянулся, но этого было вполне достаточно, чтобы увидеть, как прямо из стола начинает произрастать острый шпиль, увенчанный большим железным распятием. На удивление времени больше не оставалось. Птичка в моем мозгу уже не в рупор – в мощный динамик орала, что пора уносить ноги. Я ухватил со стола аметист, который доверчиво подскочил к самому краю. В тот же миг кто-то невидимый выбросил меня из моего тела. Уже не ощущая тряски, я наблюдал со стороны, как подношу камень к груди, как из-под ткани выпрыгивает настоящий Ключ, как в яркой вспышке воссоединяются камни. Астрая что-то кричала, но в грохоте нельзя было разобрать ни слова. Егор, преодолевая тряску, попытался добраться до нас, однако Абдулла, то ли намеренно, то ли случайно отбросил его подальше. Мерлин вовсе не мог подняться на ноги. Его, словно игрушку, метало во все стороны. Гоблины распластались под упавшей тяжелой дверью и не шевелились. Через мгновение я снова ощутил все прелести сотрясения, уже находясь в своем теле. Острый шпиль разрастался. Вот он занял весь центр, пробил потолок, стены потянулись к нам. Нужно немедленно уходить. А как?

Я сжал Ключ, страстно желая, чтобы нас здесь не было. Егор, не смотря на полученную затрещину и тряску, тянулся своими ручонками к моим ногам. Он больше не мог идти – полз червяком, что-то шепелявя своим беззубым ртом.

Я посмотрел на Ключ. Камни начали ярко разгораться. Их лучи били ввысь, постепенно расширяясь, пока не соприкоснулись друг с другом.

И тогда в ярчайшей новой вспышке по центру родился бриллиант. Время застыло. Обломки мебели, стен, потолка и осколки стекол повисли в воздухе вместе с мельчайшей пылью. Егор почти дотянулся до моего ботинка, Абдулла удерживал его за ногу, не давая двигаться вперед. Мерлин протянул ко мне руку, в которой на мгновение что-то блеснуло, его рот исказился, слова застыли на устах. Астрая широко открытыми глазами смотрела на меня. Ее уста были приоткрыты, волосы за спиной превратились в факел. А потом все в грохоте исчезло.

Мы оказались в темном тоннеле. Я посмотрел на Ключ. Теперь он был похож на цветок ромашки, в лепестках которой расположились семь камней. Лучи, исходящие от них, били в центр, где пульсировал живой бриллиант. Он то расширялся, то сжимался в размерах, словно дышал, словно жил своей жизнью. От его пульсирующего света темнота отступала, морок прятался, старался отступить как можно дальше. Металл теперь был теплым, живым, камни превратились в разноцветные лепестки.