— Чего еще.26 Нтъ, барышня, ступайте себ. Чего еще благодарить.

— Да нтъ же, я не буду спокойна.

— Прощай, барышня, съ Богомъ. Только пальто мою не увези.

И онъ улыбнулся такой блозубой радостной улыбкой, которую Рина вспоминала какъ утшеніе въ самыя тяжелыя минуты своей жизни.

И такое же еще большее радостное чувство, выносящее его изъ этой жизни, испытывалъ Емельянъ, когда вспоминалъ Ходынку и эту барышню и послдній разговоръ съ нею.

————

Онъ вернулся въ шестомъ часу утра. И прошелъ по привычк въ уборную, но вмсто того, чтобы раздваться, слъ — упалъ въ кресло, уронивъ руки на колни, и сидлъ такъ неподвижно минутъ пять или десять, или часъ. — Онъ не помнилъ.

— Семерка червей. — Бита! — И онъ увидалъ его ужасную непоколебимую морду, но все-таки просвчивающую самодовольствомъ.

— Ахъ чортъ! — громко проговорилъ онъ.

За дверью зашевелилось. И въ ночномъ чепц и ночной съ прошивкой сорочк, въ зеленыхъ бархатныхъ туфляхъ — вышла его жена, красивая энергическая брюнетка съ блестящими глазами.

— Что съ тобой? — сказала она просто, но, взглянувъ на его лицо, вскрикнула то же самое. — Что съ тобой? Миша! Что съ тобой?

— Со мной то, что я пропалъ.

— Игралъ?

— Да.

— Ну и что?

— Что? — съ какпмъ-то злорадствомъ повторилъ онъ. — То, что я погибъ! — И онъ всхлипнулъ, удерживая слезы.

— Сколько разъ я просила, умоляла.

Ей жалко было его, но жалче было себя и за то, что будетъ нужда, и за то, что она не спала всю ночь, мучаясь и дожидаясь его. «Ужъ пять часовъ», подумала она, взглянувъ на часы, лежавшіе на столик. — Ахъ мучитель. Сколько?

Онъ взмахнулъ обими руками мимо ушей.

— Все! Не все, но больше всего, все свое, все казенное. Бейте меня. Длайте со мной, что хотите. Я погибъ. — И онъ закрылъ лицо руками. — Ничего больше не знаю!

Миша! Миша, послушай. Пожалй меня, я вдь тоже человкъ, я не спала всю ночь. Тебя ждала, мучалась, и вотъ награда. Скажи по крайней мр, что? Сколько?

— Столько, что не могу, не можетъ никто заплатить. Все шестнадцать тысячъ. Все кончено. Убжать, но какъ?

Онъ взглянулъ на нее и чего никакъ не ожидалъ, она привлекала его къ себ. «Какъ она хороша», подумалъ онъ и взялъ ее за руку. Она оттолкнула его.

— Миша, да говори же толкомъ, какъ же ты это могъ?

— Надялся отъиграться. — Онъ досталъ портсигаръ и жадно сталъ курить. — Да, разумется. Я мерзавецъ, я не стою тебя. Брось меня. Прости въ послдній разъ, и я уйду, исчезну. Катя. Я не могъ, не могъ. Я былъ какъ во сн, нечаянно. — Онъ поморщился. — Но что же длать. Все равно погибъ. Но ты прости. — Онъ опять хотлъ обнять ее, но она сердито отстранилась.

— Ахъ эти жалкіе мужчины. Храбрятся, пока все хорошо, а какъ плохо, такъ отчаяніе и никуда не годятся.

Она сла на другую сторону туалетнаго столика.

— Разскажи порядкомъ.

И онъ разсказалъ ей. Разсказалъ, какъ онъ везъ деньги въ банкъ и встртилъ Некраскова. Онъ предложилъ ему захать къ себ и играть. И они играли, и онъ проигралъ все и теперь ршилъ покончить съ собой. Онъ говорилъ, что ршилъ покончить съ собой, но она видла, что онъ ничего не ршилъ, а былъ въ отчаяніи и готовъ былъ на все. Она выслушала его, и когда онъ кончилъ:

— Все это глупо, гадко: нечаянно проиграть деньги нельзя. Это какое-то кретинство.

— Ругай, что хочешь длай со мной. —

— Да я не ругать хочу, а хочу спасти тебя, какъ всегда спасала, какъ ты ни гадокъ и жалокъ мн.

— Бей, бей. Недолго уже...

— Такъ вотъ слушай. По-моему какъ ни мерзко, безжалостно мучать меня. Я больна — нынче еще принимала... и вдругъ этотъ сюрпризъ. И эта безпомощность. Ты говоришь, что длать? Длать очень просто что. Сейчасъ же, теперь 6 часовъ, позжай къ Фриму и разскажи ему.27

— Разв Фримъ пожалетъ. Ему нельзя разсказать.

— Какъ, однако, ты глупъ. Неужели я буду совтовать теб разсказать директору банка, что ты довренныя теб деньги проигралъ въ... Разскажи ему, что ты халъ на Николаевский вокзалъ... Нтъ. Сейчасъ позжай въ полицію. Нтъ не сейчасъ, а утромъ въ 10 часовъ. Ты шелъ по Нечаевскому переулку, на тебя набросились двое. Одинъ съ бородой, другой почти мальчикъ съ браунингомъ и отняли деньги. И тотчасъ же къ Фриму. То же самое.

— Да, но вдь... — Онъ опять закурилъ папиросу. — Вдь они могутъ узнать отъ Некраскова.