Гавин приносит ужин и остается со мной. Он бледен и нервозен. Он был на площади и еще в храме, который расчищают.

— Что там?

Гавин вскидывает взгляд, не зная, имеет ли право говорить мне.

— Они многих убили, верно?

Кивает.

— Их казнят. Всех, кто причастен.

Сквозь толщу стен я слышу рокот пушек. Спокойно. Кайя они не повредят. Это просто ответ на его предложение, и я знаю, что будет дальше: еще до вечера над замком распустится алый цветок.

— Папа сказал, что виноват тот старик. — Гавин все-таки присаживается.

Стульев не нашлось, зато принесли сундуки с покатыми крышками. Ну да, вдруг нашей светлости захочется сменить наряд.

— Он один, а их много… почему они его слушали?

Я не знаю точного ответа, могу лишь предположить:

— Они испугались. И растерялись. Им проще было сделать то, что скажут, чем решать самим.

Кайя появится спустя несколько часов. Он отпустит Гавина и откажется от еды, сядет на пол, стянет сапоги. Я стряхну снег, налипший на его камзол, и от камзола помогу избавиться. От одежды пахнет порохом, пылью и падалью, последний аромат сладковатый и омерзительный.

… мне надо было подумать и переодеться.

… вот сейчас и переоденешься. Заодно умоешься.

Таз, кувшин и воспоминанием о Ласточкином гнезде — мыло с розовыми лепестками. Я передаю одежду охране. Сейчас остались лишь двое, но это потому, что Кайя вернулся. Впрочем, я уже как-то привыкла, что меня повсюду сопровождают люди с оружием.

… Кайя, лезь под одеяло. Мне на тебя смотреть холодно.

… сто тридцать семь человек. Он оставлял в храме головы. Складывал перед той картиной.

Помню ее. Огненный рыцарь на рыжем коне. И город под его копытами.

… у него есть ученики. И последователи. Его даже допрашивать не надо, он сам готов рассказывать. Если бы ты видела, какое в нем безумие. Хотя нет, не надо, чтобы ты такое видело. Он действительно верит в то, что мне нравится убивать.

И теперь Кайя чувствует себя ответственным за случившееся. У меня же иная версия.

… или ему просто нужен был бог. Неважно какой, главное, чтобы выражать его волю. Управлять его именем.

Та же власть, пусть и на вере основанная, возможно, такая прочнее той, что дается по закону.

… возможно. Скорее всего, появятся другие. Твой человек пришел ко мне. Не сердишься?

… а должна? Вы договорились?

… да. Он интересен. Если справится, будет дознавателем.

Мне казалось, что это место принадлежит Урфину, но я понимаю, почему Кайя передумал.

… именно. Дознаватель часто оказывается под ударом, а Урфином я рисковать не хочу. Твой человек заслужил это место…

Кайя повел плечом, точно в нем сидела пуля.

… у меня и злиться на него не выходит. Столько времени быть рядом и не вызвать тени подозрений. Подстрелить меня же. Уйти от магов. Опекать тебя. Вернуться. Зачистить Совет. Спасти Йена. Выжить в этом котле… у меня будет лучший дознаватель за всю историю протектората.

Пожалуй, с этой точки зрения я проблему не рассматривала. Но почему-то мне кажется, что Юго эта работа придется по душе.

… он и по этим сумасшедшим делал заметки, осталось перевести в списки и принять решение. Тех, кто причастен к убийству, я казню.

Просить о снисхождении не стану. Сто тридцать семь человек…

… но пока не понимаю, как быть с остальными. Некоторые придут в себя. Другие слишком далеко зашли. Пусть и невиновны, но если отпустить, разнесут заразу. В городе хватит работ. На первое время. А там видно будет.

Возможно, это незаконно и несправедливо по отношению к людям, вся вина которых состоит лишь в их вере, но я понимаю, во что может эта вера переродиться.

В попону из человеческой кожи. В упряжь, украшенную волосами. В чашу с кровью и головы, которые укладывали в храме.

… Кайя, те, кто в замке…

… мертвы.

Он говорит об этом спокойно.

… я сделал то, что должен был сделать. В отличие от Дорноха, в замке были лишь те, кто хотел воевать. И нет, Иза, по этому поводу совесть меня не мучает. Я предложил им сдаться. Обещал честный суд и помилование тем, кто не связан с Площадью Возмездия.

Но таковых не нашлось.

… когда я смогу… вернуться домой?

… скоро, сердце мое.