…точнее, Урфин предполагал, что слезы будут, но с ними пусть Седрик разбирается. Ему не впервой. Седрик появился вовремя. Лечь Урфин смог, на пол, и ноги на кушетку забросил, потому как в этой позе спина болела меньше. Если еще руки за голову вытянуть… Урфин попытался.

Зря он это сделал.

Руки вытянулись, и стало почти хорошо. А потом в спине что-то щелкнуло, и Урфин понял, что вряд ли сумеет подняться самостоятельно. Нет, он бы нашел выход, перевернуться там, встать на четвереньки, а дальше как-нибудь по ситуации…

Но громыхнула дверь, и в поле зрения возникли сапоги. Добротные, но потертые и довольно-таки грязные. С сапогов отваливались комки глины, осыпалась серая пыль, марая ковер. А Урфин на нем, между прочим, лежит.

— Где она? — Голос Седрика звенел от плохо скрываемой ярости.

— Кто? — миролюбиво поинтересовался Урфин, с трудом подтягивая занемевшие руки к груди.

— Моя жена.

Прикинув, сколько времени прошло, Урфин предположил:

— Скорее всего, на кухне.

Значит, пока обошлось без слез.

— И что она там делает?

Деграс-младший, кажется, успел осмотреть кабинет, в котором просто негде было прятаться, и оценить состояние Урфина. Руку, во всяком случае, протянул.

Поднял рывком, и позвонки с тихим щелчком вернулись на место. Благодать.

— Обед тебе готовит. Или ужин…

— Шарлотта?

— Ну… да, если ты другой женой не обзавелся. И будет готовить еще месяц. Завтраки. Обеды. И ужины. А ты будешь их есть. Ясно?

— Она же не умеет…

Об этом, допустим, Урфин и сам догадался.

— Ничего. — Он ободряюще похлопал Седрика по плечу. — Или научится, или ты похудеешь.

Кажется, ни один из вариантов Деграса не устраивал.

— За что? — очень тихо спросил он, опускаясь в кресло. И вид сделался несчастный… кажется, Шарлотта уже пыталась готовить. К концу месяца он или очень сильно сбросит вес и сам отошлет жену, или добьется от нее нормальной еды. А если совсем повезет, то не только еды.

— За то, что мне пришлось во все это вмешиваться. Ты сам должен был ее осадить. И надеюсь, что в следующий раз это сделаешь.

Седрик кивнул.

— Она… хорошая женщина. Добрая.

Недалекая только. Впрочем, кто без недостатков?

— Добрая, — согласился Урфин. — И тебя любит. Только забыла об этом. А я напомнил. Дальше — сам смотри…

Последняя из запланированных на сегодня встреч была короткой и содержательной.

— Ваш брат полагает, что вам следует вернуться.

По лицу леди Нэндэг нельзя было понять, огорчило ли ее это известие, или же обрадовало.

— В то же время моя жена очень благодарна вам за помощь…

Сидит. Разглядывает его. И взгляд такой, что тянет сделать что-то, в рамки этикета не вписывающееся, например, ногу на стол забросить.

— …которую ценит весьма высоко.

Нет, подобная акробатика еще нескоро будет ему доступна.

— И мне хотелось бы знать, чего хотите вы.

— А мне хотелось бы знать, на что я могу рассчитывать. — Подбородок приподнялся на мизинец. Взгляд ледяной, но без былого презрения, скорее уж изучающий.

— На должность статс-дамы в свите моей жены. Или старшей фрейлины, если вам нравится больше. Или сами придумаете, как себя обозвать. Главное, наведите в этом курятнике порядок…

Чтобы никаких красных платьев, напудренных бюстов и капризных дев.

— Тисса — мягкий человек и порой стесняется высказать то, что следовало бы. Многие принимают это ее качество за слабость. А я не хотел бы, чтобы мою жену обижали.

— Это я поняла. — Леди Нэндэг позволила себе улыбнуться.

Ну уж нет, за то происшествие извиняться Урфин не станет.

— Вы будете помогать ей, как помогали. И я бы хотел, чтобы помогали не только вы. Здесь слишком много людей, которые ничего не делают. Я же беру на себя ваше содержание. Плюс оклад.

Урфин озвучил сумму, но леди Нэндэг была слишком леди, чтобы выдать себя выражением лица.

— И платить я буду именно вам, а не вашему брату.

— Вы более проницательны, чем кажетесь.

Просто осведомители хорошие. Барон Гайяр весьма долго позволял себе пренебрегать сестрой, которая вежливо и жестко держала в своих холеных ручках Кверро. И лишь после отъезда, вернее было бы сказать, отправки леди Нэндэг — старые девы не делают роду чести — стало ясно, сколь нужна она была замку. Ничего, перебьются.