–  Скажите, что мы от ее брата Демьяна, из Москвы.

Старуха прибавила шаг, скрылась за массивными дверями длинного дома. Из трубы шел дым: видно, просвирки выпекать следовало в настоящей печи, а не в газовой или электрической духовке. Всеслав и Ева спрятались под деревянный навес крыльца.

Спустя пару минут из той же двери вышла Евлания, с красными от усердия или печного жара щеками.

–  Опять вы?
– сурово спросила она, вытирая руки о фартук из серой холстины.
– Зачем пожаловали? Что с Демьяном?

–  Ему угрожает опасность, - заявила Ева.
– Понимаете…

–  Идемте в мою келью, поговорим, - перебила ее Локшинова.

Кельей она называла небольшую опрятную комнатушку с кроватью у окна, узким шкафом и парой стульев. В «келье» пахло мукой, ладаном и дрожжами. В углу теснились иконы, теплилась скромная лампадка. Из окна была видна стена храма, каменный крест с полустертой надписью.

–  Что с братом?
– повторила свой вопрос Евлания.
– Он здоров? Мы ведь с ним вдвоем из всей родни остались.

–  Пока здоров, - многозначительно ответил сыщик.
– А вот одна женщина умерла… при невыясненных обстоятельствах. Вы ее знали?

Он достал из папки и показал Евлании снимок, где молодая Ершова с соседкой стояли у подъезда.

–  Отведи, Господь, спаси и помилуй, - размашисто перекрестилась на икону несостоявшаяся монахиня. И только потом перевела взгляд на фотографию, отшатнулась.
– Кажись, она… «пришлая»! Выходит, ее черная душа отправилась в ад! Молиться за нее буду.

–  Посмотрите внимательнее, это действительно та женщина, что проживала около тридцати лет назад в том самом «собачьем» доме у леса?

Локшинова протянула было руку взять снимок, но не решилась, отдернула.

–  Точно не могу утверждать, - ответила она.
– Похожа вроде. Я ее тогда в нервном возбуждении не разглядела как следует. У той коса была, а у этой… волосы распущенные, до плеч. Нет… не помню. Сразу показалось: она - а теперь не знаю. Сколько годков прошло!

У Евы от разочарования вытянулось лицо. Настроение упало. Оно стало созвучно затяжному дождю за окном.

–  Спасибо вам, Елизавета Васильевна, - сказал Смирнов, вставая со стула.
– Мы пойдем.

Он незаметно пожал руку Евы - мол, я предупреждал, что зря едем. Она сердито вздохнула.

–  Вы зачем приходили-то?
– спохватилась Локшинова.
– Демьян что-нибудь велел передать?

–  Да, - соврал сыщик.
– У него все хорошо. Живет, работает.

Фотография Мавры произвела на Евланию такое впечатление, что женщина забыла об опасности, которая, по словам гостьи, угрожает ее брату. И хорошо, а то пришлось бы выдумывать объяснения.

–  Ну, слава богу! А то у меня сердце не на месте. Погода, наверное, тоску наводит.

Глаза Локшиновой беспокойно бегали, пальцы теребили края фартука, но «преподобная» молчала.

С зонтика Евы, поставленного у двери, натекла на чисто выскобленный пол лужица воды. Она извинилась.

–  Пустое… - махнула рукой Евлания, с облегчением провожая гостей.
– Храни Господь!

Уже в машине Ева выразила свое неудовольствие короткой памятью Локшиновой.

–  Показалось ей! Они с братом явно что-то скрывают!

–  Не думаю, - возразил Всеслав.
– Нелегко узнать человека по фотографии, если ты плохо с ним знаком, да еще спустя десятки лет. Будь снисходительна, Ева. Нельзя подозревать людей из-за того, что они в чем-то не уверены. Частенько свидетели на опознании живого человека вспомнить не могут, а тут снимок черт знает какой давности.

–  Ладно, ты прав. Куда мы едем?

–  В больницу. Поговорим еще раз с докторшей Лидией Михайловной, очаровательной пожилой дамой. Ее муж лечил больного жениха Кати Зотовой.

–  А с самим мужем можно встретиться?

–  К сожалению, он умер, - нахмурился сыщик.

Им повезло, докторша находилась в своем кабинете, вела прием больных. Чисто формально, впрочем. В маленьком коридорчике у двери с надписью «Дерматолог» было пусто. Несколько стульев с потертыми сиденьями сиротливо стояли у стены.

Смирнов деликатно постучал.

–  Войдите, - прозвучало из кабинета.

Лидия Михайловна пила чай. Она отставила чашку в сторону и улыбнулась.

–  Снова вы? На сей раз не один?

–  Моя коллега, корреспондент областной газеты, - солгал сыщик, представляя Еву.
– Нас заинтересовала история вашего городка. Решили приехать вместе.

–  Вы позволите?
– спросила Ева, в подтверждение его слов доставая из сумки фотоаппарат.
– Запечатлеем вас для потомков.

Старушка добродушно рассмеялась, порозовела от удовольствия. Ева сделала пару кадров, подсела к докторше и начала расспрашивать о березинском житье-бытье. Незаметно подвела к рассказу о прошлых событиях.