–  Свое знакомство с Фаиной. Неужели не ясно? И как ты только в уголовном розыске работал?

–  По-твоему, Фаина - колдунья? Или американская шпионка? А вместо шифра она использовала шахматы!
– ехидно улыбнулся молодой человек.
– И теперь ее сообщник принял тебя за… за…

Он не выдержал и прыснул со смеху. Грёза обиделась.

–  Выходи за меня замуж, и всем твоим неприятностям придет конец, - сказал Виктор, делая попытку обнять ее.
– Тебе просто нужен защитник.

–  Вот еще!

Глинский придумал, как объяснить патрону, почему он не в полной мере выполнил его поручение. Бедная сиротка оказалась на редкость строптивой и упрямой, с ней придется действовать не наобум, а осторожно, рассчитывая каждый шаг. Чего стоит эта ее дурацкая выходка с шахматным королем?! Барышня устроила Жоржу допрос с пристрастием - не он ли подкинул ей старинную фигурку.

–  Вещица, между прочим, антикварная, - докладывал директор агентства Ирбелину.
– Из дерева и слоновой кости, инкрустированная перламутром, с эмалью и позолотой, тончайшей ручной работы. Приблизительно, навскидку… я бы датировал сие изделие пятнадцатым-шестнадцатым веком.

–  Испания?
– приподнял брови патрон.
– Там обожали делать роскошные шахматы.

–  Стал бы я подбрасывать такую ценность первой встречной? Правда, без набора фигурка на большую сумму не потянет, хотя… можно найти любителя.

Ирбелин нахмурился. О чем они говорят? Какие-то шахматы…

–  Вижу, знакомство с Субботиной не привело тебя в восторг, - заметил он.
– Девушка тебе не понравилась или ты не сумел расположить ее к себе?

–  Девица оголтелая и привередливая. От денег отказалась наотрез. Гордая! Или умная.

–  Что ты имеешь в виду?

–  Ну… с одной стороны, она не взяла конверт с материальной помощью, значит, собирается сорвать с нас более крупный куш. С другой стороны, барышня набросилась на меня с нелепыми обвинениями по поводу шахматного короля. Дескать, я зачем-то принес с собой фигурку и втихаря поставил на этажерку в прихожей. По-моему, она даже… испугалась.

–  Тебя, что ли?
– усмехнулся патрон.
– Какую-то околесицу ты несешь, Жорж. Неужели сам не понимаешь?

–  Я не знаю, как расценивать поведение Субботиной, - признался Глинский.
– Вы сами с ней беседовали?

–  Так, перебросились парой слов, - отвел глаза господин Ирбелин.
– Девочка нервничает, надо быть снисходительнее. Чего ты прицепился к недоразумению с шахматным королем? Мало ли что ей показалось! Мы же совершенно ничего не знаем о ее жизни, вероятно, нелегкой.

Он снова ощутил волнение и дрожь, которая пронизала его при виде молодой женщины - словно с призраком столкнулся в полутемном коридоре. О, черт!

«Точно, патрон к ней неравнодушен, - подумал Глинский и похвалил себя за проницательность.
– Следует быть весьма корректным с этой импульсивной барышней. Вдруг Ирбелин решится за ней поухаживать? Тогда она отыграется за каждую мою оплошность, отомстит. Обиженные судьбой люди бывают ужасно злопамятными».

–  Купи ей что-нибудь из одежды, платье… или красивую шубку, - подтвердил его догадки Ирбелин.
– Вот деньги. Скажи, что это от меня.

–  Хорошо.

Жорж больше не задавал вопросов, и патрон оценил его сдержанность.

–  Документы по сделке оформляются?
– сменил он тему.

–  Конечно. Все идет по плану. Есть некоторые заминки, но, полагаю, мы их устраним в ближайшее время.

–  Поторопись, Георгий Иванович.

Ирбелин редко обращался к сотрудникам по имени-отчеству: это свидетельствовало о серьезности момента.

Глинский сразу подтянулся, убрал с лица улыбку. Деловые отношения - прежде всего! Он вышел из кабинета босса и занялся работой: звонки, поездки, встречи. Недавно Жорж купил себе новую машину, черный «Фольксваген Пассат», и с удовольствием сидел за рулем. Проезжая мимо антикварного салона, он невольно вспомнил шахматного короля и встревоженное лицо Грёзы. Ей-богу, она похожа на мадонн Рафаэля или Фра Анджелико.

–  Тьфу-тьфу! Чур меня!
– прошептал Жорж, тряхнув головой.
– Не хватало еще попасть в сети полоумной барышни. Довольно того, что патрона зацепило.

Несмотря на эти здравые рассуждения, он пару раз на протяжении дня возвращался мыслями к перебранке, произошедшей в прихожей девицы Субботиной, с трудом заставляя себя думать о делах.

Месяц тому назад Глинский расстался со своей замужней любовницей, они поссорились на почве ревности. Дама желала безраздельно завладеть Жоржем, ради чего готова была подать на развод с законным супругом. Это не входило в планы Глинского, который дорожил своей свободой и был доволен холостяцкой жизнью. Ему совершенно не хотелось вешать на шею семейное ярмо. О чем Жорж и заявил с присущей ему в сексуальных отношениях откровенностью. Дама закатила истерику, пыталась даже ударить любовника, но он не допустил рукоприкладства.