На полу одной из комнат мы обнаружили несколько человеческих тел. Их внешний вид заставлял желать лучшего. Истерзанные, обглоданные, они как будто побывали в руках мясников. Плоть рвали острыми зубами, терзали когтями. Работа не других людей, но зверей.

Похоже, мутанты были сведущи в пытках. Пол был залит кровью, кровь была на стенах, брызги были даже на потолке.

Еда была. Много еды! Ящики с консервами валялись вдоль стен. Пакеты и консервы валялись так же на полу по небольшим кучкам, без какого либо признака сортировки. Но слишком красиво сложено. Хлеб вместе с сайрой, масло с банками джема, пачки консервированного чая, рис… этим всем словно играли дети, строя замысловатые фигуры, башни. Игра с едой. Вся еда – строительный материал, кирпичики из которых можно было строить гаражи для каких-то машинок, дозорные вышки.

Море еды… но море порченной еды! Испорченной сознательно, бессмысленно. Мелкими коготками. Духан в комнате стоял такой, что можно было надевать противогаз.

Кроме еды мы нашли немного боеприпасов, раскиданных по схрону. Несколько ящиков с оружием были разбиты, стволы автоматов погнуты, приклады в глубоких царапинах, словно твари их грызли или всячески пытались испортить вполне осознанно.

Я не мог понять, зачем им портить оружие. Оно не пахнет едой, как консервы. Да и консервы мутанты не ели, просто испортили. Так что ими двигало? Эти твари разумны или просто инстинкты? Но какие инстинкты заставляют существ заниматься бессмысленными поступками? Да и город слишком ухожен, не выглядит заброшенным схрон. Что вообще твориться в Уссурийске?

– Эй, батя, - Ленкина рука легла на плечо.

Это были первые слова, которые я услышал.

– Похоже, я снова слышу мир, - обронил я, слегка покачиваясь.

– Отлично, потому что мы нашли тут ещё тела. Тебе лучше самому взглянуть.

Крик Макара догнал от двери. Алфёров и Гордеев держали его, пока Брусов пилил хирургической пилой руку. Жгуты стянули локоть, и в зубах ученого был рукав чей-то рубашки. Доктор резал без обезболивающего, быстро, торопливо. Его ждали ещё несколько тяжелобольных и времени терять он не собирался.

Молодой парень на глазах выживших превращался в инвалида с гораздо меньшим шансом на жизнь в нашем мире. Такие у нас долго не протягивают. Но мы - команда. Своих не бросаем. Сделаем носилки - вынесем. Главное, чтобы твари вновь не попёрли.

– Выкарабкивайся, чёрт тебя дери, держись за жизнь, - прошептал я Макару и пошёл к комнате, которую хотела показать Ленка. Судя по её возбуждённому голосу, нашла что-то стоящее. Оставшиеся на ногах военспецы уже убежали вглубь коридора, исследуя комнату за комнатой. Часть комнат оказалась закрыта изнутри и такие оставляли, пробегая дальше вглубь. Стоило быстрее обнаружить ходы, куда утекли все твари. Не могли же они исчезнуть бесследно.

Твари, судя по всему, отлично видели в темноте, мы же ползали по тёмным коридорам с этими нелепыми фонариками впотьмах, по привычке не решаясь зажигать в закрытых пространствах факелов. В памяти ещё были свежи воспоминаниях ломающихся вентиляций в недрах анклава, когда от удушья падали в обмороки, пока техники, рискуя жизнями, нередко лезли даже на поверхность исправлять поломки.

Честно говоря, мы и к естественному свету то привыкали больше года, бродя по цехам и складам, как слепые кроты. Почти у всех за исключением рейдеров первое время нещадно слезились глаза. Вот и сейчас большинству группы в полутьме как-то привычнее, чем под пасмурным небом. Но к полной тьме глаза непривычны, потому ползал слабый свет фонариков по стенам.

Майор и Ряжин исчезли за поворотом коридора, осторожно исследуя дальние комнаты. Теперь я видел впереди только Ленку, спешащую к своей находке и лучик света под ногами от фонаря у неё на голове. Она как снайпер всегда закрепляла его сверху, чтобы были свободны обе руки. На СВД прибора ночного виденья не полагалось.

Позади меня шлёпал Гордеев, матерясь, что от обеих лент в автомате осталось только десять патронов. Те же боеприпасы, что нашли, не подходили. Калибр 5.45 шёл только на Калашниковы. Повезло мне и ещё половине группы обрести по несколько обойм, но не больше. Прочее оружие в труху.

Скрип двери во тьме коридора был резок и страшен, сердце кольнуло и ушло в пятки.

– Какого… - только и прозвучало позади меня и Гордеева откинуло к стене от прохода во тьме. Я с Ленкой запоздало повернулся на звук. Её фонарик высветил приоткрытую дверь и нашего беглеца.

Седой сталкер ехидно ухмыльнулся, скаля гнилые коричневые пеньки - остовы зубов. Похоже, ему не хватало витаминов, и он страдал от цинги. Как я при первой встрече то не заметил? Это Седых в анклаве заставлял всех нас еженедельно глотать безвкусные таблетки, чтобы не протянули ног. Сталкера же были сами себе на уме, и с рационом от тушенки и сгущёнки длительное время особого добра ждать не приходилось. Организм мог синтезировать любые витамины, кроме витамина С.

Фонарик высветил дымок от обоих дул на двустволке. Дед пальнул сразу из обоих стволов, чтобы уже наверняка. Даже не пытался перезаряжать или бежать. Стоял покорно, застыв. Считал свою миссию выполненной?

– Да откуда ты сука выполз?
– Обронил я, с ходу обрушивая приклад автомата прямо в лоб тощему убийце.

Руку не сдерживал. Меньше всего в этот момент я уважал старость. За что эта гнида забрала жизнь ещё одного моего солдата? Сукин сын выжидал в одной из комнат, запершись изнутри. И теперь он меня ждал? Зачем?