– Ресурс этого тела иссякает, - обронил Таранов.
– Мне нужно новое.

Я сразу и не смог понять, я ли дал себе команду нажать на курок или что-то другое. Наверное, страх. Страх, что не смогу выстрелить в это нечто передо мной, похожее на человека. Эта хрень в образе сталкера как-то воздействовала на людей.

– Я пристрелю Таранова. И ты сдохнешь вместе с ним, что бы ты ни было, - пообещал я.
– На этом все твои приключения и закончатся.

– Пристрелишь?
– почти прошипел Таранов, тыкая пальцем алую дырку в ноге.
– Тогда не узнаешь ничего.

– Единственное, что мне надо знать это то, что ты сдохнешь вместе с Тарановым и покинешь мой состав.

Тело Таранова откинуло голову назад, рассмеявшись.

– Здесь только ты и доктор. Дверь закрыта. Зачем ты взял доктора, а не солдата? Ты можешь объяснить сам себе? Или ты получил внушаемую мысль взять именно доктора? Человека, который может вскрыть грудную клетку одному сосуду и пересадить меня в другой, так же вскрыв «сосуд». Подумай, человек.

Брусов опустил оружие и двинулся к Таранову, двигаясь дёргано, неестественно.

– Лёха, ты чего? – обронил я.

Алексей не ответил, склонившись над телом и стянув респиратор.

– Кто ты, тварь?

Я в два шага настиг доктора и без тени сомнений уложил его прикладом в темечко. Лучше так, чем какие-то странные причуды.

– Молодец, Громов. Ты делаешь всё так, как мне нужно, - ехидно добавил Таранов.
– А теперь избавь доктора от одежды, оголи грудь.

– Играть со мной вздумал, сучёнышь?!
– Волна гнева прошлась по телу, я вскинул автомат, упёршись в лоб Таранова.

Он улыбался до последнего, словно не веря, что я способен спустить курок.

Выстрел был неожиданностью, как для него, так и для меня самого. В какой-то момент я ощутил, что палец замер, и тело больше не слушается меня. И страх, тот самый первобытный страх не столько за себя, как инстинкт самосохранения, а страх за коллектив, за вверенное мне семейство, клан, группы, можно назвать, как угодно… Он заставил меня спустить курок.

Я в полной мере ощутил ответственность за экспедицию и действовал уже на подсознании, спасая каждого члена группы от этой непонятной заразы в чужом нам человеке.

Голова существа откинулась, тело расслабилось. Живот Таранова принялся ходить буграми, выпирать. Что-то явно просилось наружу, как неимоверно разросшийся паразит в кишках. И прежде чем это вылезло на свет, я снова принялся давить на курок.

Превентивный удар. Просто уничтожить, не разбирая, не давать времени, убить как можно быстрее ЭТО, пока оно снова не взяло надо мной власть.

Пули в упор прошивали тело насквозь.

В дверь настойчиво забарабанили, услышав выстрелы. А я стрелял и стрелял, глядя, как пули терзают белое тело, пока не закончились патроны.

Прийти в себя удалось лишь несколько минут спустя, словно выходя из состояния гипноза. Такое ощущение уже было, когда надо мной стоял спасенный парень и будил. Снова эта боль в голове. Но уже не такая явная, как в прошлый раз.

Возможно, прошлый раз каким-то образом помог подготовиться к этой ситуации. Если бы не пацан, который разбудил, смог бы сейчас устоять перед этой тварью внутри Таранова?

На негнущихся ногах добрался до двери, отодвинув засов. Конструкция всех вагонов позволяла закрывать двери с обеих сторон. Инженеры почему-то решили, что так нам будет больше возможностей сохранить целостность состава в случае опасности.

– Батя, что случилось?
– Лена повисла на шее.

Я ещё несколько минут был не в состоянии ответить.

Кабурова проскочила до доктора, поднимая и приводя Брусова в чувства.

Тот поднялся, зажимая голову.

– Василь, мог и под коленку ударить.

– Не мог я рисковать.

Брусов повернулся к расстрелянному телу Таранова, кивнул:

– Хотя, да… Ещё одного риска экспедиция бы не пережила.

* * *

Брусов устало положил на стол белесое окровавленное тельце сантиметров семи-восьми. Весь офицерский состав в моём купе впился цепкими взглядами в это существо. Не попади в него пуля из автомата, оно вполне могло походить на личинку муравья, выросшую до неимоверных размеров. Вот только у личинки муравья нет присосок вместо рта.