Венгерские власти ответили на обращение требованием представить списки лиц, о которых может идти речь. Списки, составленные МИДом в Стокгольме и миссией в Будапеште, на 14 июля охватывали 649 человек. Однако число не могло быть точным, потому что относительно многих приходилось опасаться, что они уже были депортированы в Германию или Польшу. Неделю спустя МИД сообщил миссии, что еврейская община Стокгольма заявила, кроме того, о своей готовности принять 200 еврейских детей. Это заставило Лауэра просить Рауля сделать “все, что возможно”, чтобы его племянница Сусанна попала в этот список, так же как и одиннадцатилетний мальчик, проживающий в Румынии, Томаш Шурани, и шестилетняя девочка Андреа Асоди, родители которой с 1937 по 1940 год экспортировали фрукты в Швецию. “Наверное, нет необходимости подчеркивать, что я беру на себя содержание этих троих детей”, – добавлял он. За Шурани просил и Свен Сален, сообщивший телеграфом Валленбергу, что готовое разрешение на въезд для этого мальчика лежит в миссии в Бухаресте.

Депортации прекратились, но все понимали, что они вскоре могут быть возобновлены и обрушатся и на будапештских евреев. В своей второй докладной записке в МИД от 29 июля Валленберг сообщал, что он, чтобы “в любой момент быть в состоянии предпринять меры, которых потребует ситуация, желательно без процедуры получения разрешения”, уже нанял “человек 20 сотрудников, преимущественно волонтеров, в большинстве своем еврейского происхождения, однако не из обязанных носить звезду”. Это была необходимая мера, поскольку основной персонал миссии к моменту приезда Рауля “совершенно выдохся”. Рауль также успел установить три телефона, отпечатать на ротаторе тысячи бланков “для различных целей”, закупить новых канцелярских товаров и взять напрокат полдюжины пишущих машинок, стулья и так далее.

Уже через неделю количество служащих в отделе Б выросло до 40 человек, образовав отделение по приему, отделение регистрации, кассу, архив, отделение корреспонденции, а также транспортное и жилищное отделения, каждое, по словам Валленберга, “под особым, компетентным руководством”. Среди набранных служащих был целый ряд предпринимателей и юристов – изначально контактные лица советника по торговле Пера Ангера. Разрастание отдела привело к тому, что Валленбергу пришлось снять еще шесть комнат на вилле по другую сторону от миссии.

Первая группа сотрудников состояла из лиц, имеющих временные паспорта и тем самым уже превращенных в шведских граждан. Это были Гуго Воль, Пал Хегедюш, Вильмош Форгач, Отто Флейшман, Иштван Энгельман, Имре Тернер, Иван Шекей и Георг фон Погани. Первые четверо составили группу особо доверенных лиц, проходивших под названием “совет мудрецов”.

Валленберг в окружении ближайших сотрудников. Слева направо: Дежё Донненберг, Гуго Воль, неизвестный, Вильмош Форгач, Пал Хегедюш, Тибор Вандор и Отто Флейшман.

Гуго Воль был директором радиозавода “Орион”, в конце 1920-х годов начавшего выпускать первые венгерские радиоприемники. Гуго описывают как человека молчаливого, рационального и “умного в смысле комбинаторных способностей, умения быстро понять и оценить ситуацию”. Вильмош Форгач тоже был одним из директоров “Ориона” и в 1935–1936 годах находился в Стокгольме в связи с организацией шведского филиала – “Шведского Ориона”. Причина того, что он стал таким близким и доверенным сотрудником Валленберга, состояла в его “неистощимой энергии, глубокой образованности, знании языков и контактности”. Пал Хегедюш был главным консультантом Валленберга в области контактов с немецкими и венгерскими властями. Он родился в 1905 году в венгерско-еврейской семье в Тячове, в Карпатах, на Украине и изучал юриспруденцию в Праге, где в 23 года стал доктором юридических наук, а еще через несколько лет успешно сдал экзамены на звание адвоката. В мае 1944 года он покинул Прагу и отправился в Будапешт, где в силу своего образования считался “привилегированным евреем”, и антиеврейские законы на него не распространялись. Хегедюш не участвовал в оперативной работе отдела Б, но благодаря своему дипломатическому таланту был, возможно, самым важным членом “совета мудрецов”. Отто Флейшман тоже был юристом по образованию, но потом стал психоаналитиком. Он учился у Фрейда и работал в Вене, а после аншлюса 1938 года вернулся в родную Венгрию. Как свидетельствуют очевидцы, Флейшман оказывал особенно сильное личное влияние на Рауля.

Своего рода секретарем при отделе была графиня Эржебет Нако, которую Рауль, возможно, знал по прежним своим приездам. Однако она занималась не обычными секретарскими делами, а скорее ведала связями с общественностью. Чисто конторскую работу выполняла Фридл Фальк, имевшая образование секретарши, но не знавшая шведского языка. Вот почему письма Рауля, написанные под диктовку, в том числе и письма матери, были на немецком.

Когда Рауль арендовал особняк, перешедший тем самым под защиту Швеции, примерно то же делала и миссия Швейцарии. 24 июля владелец стекольного производства Артур Вейс передал в распоряжение швейцарской миссии свое здание по улице Вадас, 29. Здесь под защитой швейцарской миссии нашли убежище Миклош Краус и его персонал из “Еврейского агентства”. Вывеска на входе гласила, что в здании находится “Эмиграционная служба швейцарского посольства”. Главной движущей силой швейцарской миссии был ее вице-консул Карл Лутц. В этом Стеклянном доме со временем нашли приют 3 тыс. евреев, проживавших в невыносимых условиях, но под швейцарским флагом.

Евреи в очереди перед Стеклянным домом.

В первые недели в Будапеште Рауль жил в отеле “Геллерт”, но потом нашел себе жилье – “очень красивый дом на вершине горы, способный в достаточной степени служить представительским целям”, как он описывал свою виллу в отчете в МИД. Дом находился по улице Оштром, 9/11 на Замковой горе в Буде, примерно в 100 м к северу от стены замка, и принадлежал богатому предпринимателю Аурелю Балашу, сын которого, Релли, работал шофером Валленберга. “Я снял очень красивый дом XVIII века с красивой мебелью, замечательным садиком и волшебным видом, время от времени я устраиваю служебные ужины”, – в более поэтических выражениях сообщал Рауль о том же матери.

Первые отчеты Валленберга МИДу по какой-то причине не были переданы американской миссии в Стокгольме. Но в числе других их получил Гуннар Юсефсон, председатель Еврейской общины Стокгольма. Американцы и англичане получили информацию о его деятельности иными путями – через Лауэра или Вильмоша Бёма, в свою очередь получившего ее от Лауэра. Олсен и Лауэр поддерживали связи естественным образом, поскольку работали в одном и том же здании на Страндвэген, но отсутствие официальной информации вызывало у американцев раздражение.