Оставшуюся часть поездки мы молчим, должно быть, я его чем-то расстроила. Колесики в его голове вращаются, в то время как мозг разбирается с чем-то сложным.

Поднимаясь вверх по холму, он выкручивает руль вправо и разворачивает грузовик к разъезду. Перед входом тянется длинный ров, и Кайден постепенно замедляет машину. Грузовик с чем-то сталкивается, а потом наклоняется, когда он снова жмет на газ, и катится назад, раскачивая нас слева направо. Когда мы снова оказываемся на ровной земле, он направляет бампер в сторону деревьев и медленно продвигается, пока не подъезжает близко, затем переключается на парковку и глушит двигатель.

Перед нами тянется крутой склон холма, а на одной стороне скалы нарисованы граффити — разными цветами отмечены даты, слова песен, поэм и признания в любви. Рядом с нами и на дороге припаркованы еще машины. На дорожке и по вершине холма идут люди. Я рада, что мы не одни, но мне не нравится, что здесь много людей. Это довольно проблематично.

Он поворачивает ручку и толкает локтем дверцу.

— Обещаю, что это не так уж далеко. По крайней мере, мне так сказали. Если окажется тяжело, просто скажи мне, и мы сможем вернуться.

— Хорошо.

Я открываю дверцу и высовываю ноги, избегая лужи. Я встречаю его спереди у грузовика и засовываю руки в выстланные мягкой тканью карманы — это ощущение успокаивает меня, потому что напоминает плюшевого мишку.

Мы поднимаемся по грязной тропинке и проходим мимо сидящей на валуне пары в походных ботинках и с рюкзаками. Они машут Кайдену, а тот машет им в ответ, пока я смотрю на скалу, покрытую краской.

— Что это? — вслух интересуюсь я и читаю одну из цитат. — Поймай день, держись за него и сделай его таким, каким тебе хочется.

Он отходит в сторону от дорожки, чтобы обойти большую яму, и его плечо случайно врезается в меня.

— Думаю, это традиция выпускников Университета Вайоминга — подниматься сюда и писать всякие мудрые слова для будущих выпускников.

— Зажигай и преуспевай. — Я смотрю на него, мои губы изгибаются. — Очень глубокомысленно.

Он смеется, и вокруг его рта образуются линии.

— А я никогда и не говорил, что все эти слова мудрые, только лишь то, что слышал такое.

Я бегу к скалистому холму, чтобы между нами образовалось хоть какое-то расстояние.

— Похоже, это не такая уж и плохая идея, вроде бы. Подвести черту тем, что тебе хочется.

— Это действительно так.

Он перепрыгивает через огромный камень — его длинные ноги вытягиваются, когда он приземляется на него, а потом спрыгивает с другой стороны. Он тяжело дышит, улыбается и гордится собой.

— Все это похоже на костер в Афтоне[2], когда мы записывали наши мысли на клочке бумаги, а потом сжигали.

— Я ни разу не приходила, — признаюсь я, сжимая ладони в кулаки. А если бы и пришла, то для меня стали бы пыткой перешептывания людей по поводу того, что я поклонница дьявола, которая никогда ничего не ест. Потому что мои обкромсанные волосы, угольно-черная подводка для глаз и замкнутое поведение могли быть только происками дьявола.

— Ох. — Он осматривает меня, в то время как я делаю вид, что не замечаю этого. — Кэлли, мне бы хотелось узнать тебя. Ты спасла мою задницу, а я почти ничего о тебе не знаю.

Я срываю с куста листочек и ковыряю его восковые края.

— На самом деле, не так уж много узнавать. Я довольно скучный человек.

— Сомневаюсь, что это правда. — Он пинает с выступа скалы камень. — Как насчет того, чтобы я что-нибудь рассказал о себе, а потом ты — мне?

— Что, например?

— Все, что угодно.

Дойдя до конца дорожки, мы останавливаемся. Она расширяется до участка, ограниченного скалами и валунами, и огромный отвес усеян выступами, похожими на ступеньки. Он крутой, но по нему можно забраться.

— Как мы поднимемся? — Я кидаю на землю листок и задираю голову, чтобы посмотреть наверх.

Потирая друг о друга ладони, он хватается за одну из ступенек и ставит ботинок на нижнюю.

— Мы заберемся.

Пригнув колени, он прыгает, будто взбирается на каменную стену. Когда он залезает наполовину, то оглядывается на меня через плечо.

— Ты идешь?

Я гляжу позади себя на изгибающуюся вниз по холму дорожку, а потом обратно на утес. Рискни уже, ради Бога. Несмотря на то, что я боюсь высоты, я хватаюсь за шероховатый край, приподнимаюсь на цыпочках и подтягиваюсь вверх. Поставив каждую ногу на выступ, я тянусь к следующему, чувствуя головокружение от того, что поднимаюсь выше. Когда я смотрю вниз, то замираю от страха разбиться о камни внизу. Ветер раздувает волосы, и из резинки выбиваются несколько прядей.

— Ты собираешься залезать?