– Ты лучше всех, – от моего вранья пес вдруг погрустнел и отвернулся.

У Вовы было непривычно тихо. Пока я обдумывала этот поразительный феномен, меня в мою спину постучали как в дверь.

– Кто там? – вопрос не хуже других.

– Сто грамм. Нет – банально. В общем, это я. Ты рада?

Панк выглядел как кошмар парикмахера, модельера и доктора одновременно. Еще он невкусно пах пивом. И был сосредоточен.

– Пошли, Вована поприветствуем. Он в печали. Его из магазина поперли.

Панк снова смотрела на меня с почти детским восторгом. И меня это немного смущало. Как-то странно это, ему должны нравиться совсем другие девушки. Ярче меня, вызывающие такие. Визуальные террористки. Такие, чтоб даже двадцатилетние оборачивались и крутили пальцем у виска. А на меня только старухи плюются, и то не все.

– Классный сарафанчик. Тебе бы еще хвостики завязать, такие – с бантиками.

– И белые носочки, – машинально пробормотала я, думая о то, как это – ходить по улице и чтоб все оборачивались.

Мне слабо устроить себе дикую прическу или татушками себя разукрасить.

– Скажешь тоже. Белые носочки вовсе необязательно. Ты на первое сентября с какими цветами в школу приходила?

– С разными, – удивилась я, вспомнив хризантемы и розы, у которых по какой-то тайной причине цветы загибались раньше, чем успеешь всучить их учительнице.

– Фотку покажешь?

Ну, вот еще чего выдумал – фотки ему подавай. Я на школьных снимках так себе выгляжу. Смешно очень, но с хвостиками и бантиками – тут он прав. Если честно, то до четырнадцати лет я не слишком привлекательно выглядела. Так мне казалось. Хотя в первом классе меня считали симпатичной. Зато потом, в старших классах стало на что в зеркале посмотреть.

– Наверняка, в тебя все мальчишки в классе были втрескавшись. Валентинки посылали, крысу в сумку сажали, на восьмое марта плюшевых мишек дарили, наливали клей на стул, приглашали в кино, кусали за ухо…, – мечтательным голосом бормотал Панк.

Ясное дело – в школе его многие на всю жизнь запомнили.

– А еще хорошо спереть в кабинете химии банку натрия, натрий на воду прикольно реагирует, – доверительно сообщил Панк, – знаешь как?

– Неа, я в химии ничего не понимаю.

– Зато я понимаю. Слушай. Во время реакции он дивно воняет водородом. Я однажды решил произвести на одну девочку впечатление. Вредина она была. Отличница и задавака. Но еще у нее веснушки были… В общем, что надо девчонка. Уволок натрий в сортир, там же воды много, ну и бросил в раковину, краны открыл и решил, что теперь вонять будет на всю школу, нас выведут на улицу, а я такой весь красивый подойду к ней…

– А что дальше то было?

– Вода встретилась с натрием, а вот дальше все пошло как-то неожиданно. Как свернет, как бабахнет, раковина была чугунная, так ее разрекошетило – любо дорого посмотреть. Окна в хлам, кафель тоже, деверь чуть стенку напротив не пробила.

У меня возникло желание задать идиотский вопрос – остался ли он в живых.

– Прикинь, а я стою себе оглохший, мокрый и вонючий. Учителя прибежали и вот что интересно – на меня никто не подумал. Знаешь почему?

– Знаю. Они решили, раз на тебе ни царапины, ты только что прибежал поглядеть на взрыв.

– С тобой неинтересно, – расстроился Панк, – Ты знала!

– Откуда? В нашей школе террористов не было.

Панк умолк, обдумывая мои слова.

– У тебя наклонности самоубийцы. С детства, – я действительно так думала.

На миг наши глаза встретились. Мелькнула мысль об искре с определенными и предсказуемыми последствиями. У меня даже дыхание перехватило.

– Когда придет зима, я не дам тебе замерзнуть в сугробе, – вдруг тихо сообщил Панк.

У меня даже спинной мозг встрепенулся.

– А за что Вову выгнали? – решив отвлечь Панка он романтических идей, спросила я.

– Не знаю. Но он сам мне позвонил и был весь на психе.

Главным явно было «сам позвонил», мне сразу стало ясно, что в подавляющем большинстве случае Вова не утруждался звонками.

Маркел подозрительно радостно приветствовал Панка, морща морду, что у него считалось улыбкой.

– Привет, как та пегая сука поживает, не родила еще?

– Хватит трепаться, – я сначала решила, что Маркел вдруг обрел дар речи, но это был Вова, который выбрался нас встретить.

При виде Вовы улыбка Маркела потухла. Не получалось у них подружиться. И Вову это обстоятельство явно задевало.

– Колбасы больше не получишь, – вздорно предупредил он.

– Нафиг мне твоя колбаса сто лет обосралась, – вдруг обиделся Панк.

– Придурок. Я не с тобой разговариваю.

В общем, мне сразу стало понятно, что с Вовой ничего критичного не стряслось. Так и оказалось. Его поперли временно. По причине одновременно нашествия тараканов, мышей, крыс и санэпедемнадзора, но последний приперся только после того, как все холодильники в магазине разом перегорели. Стухшая за ночь якобы-мясная продукция провоняла здание магазина и, по словам Вовы «этот дивный аромат вырвался в направлении ответственного лица», которое и приостановило деятельность работы магазина.