Шрифт:
— Хорошо. Завтра в восемь утра я буду ждать вас на вокзале. Поезд уходит в восемь тридцать.
— Я буду обязательно.
— Подругам прошу не говорить, куда вы собираетесь и зачем. Деньги пока останутся у меня, сейчас я напишу вам расписку.
— Не нужно, что вы!
— Так положено, — остановил ее начальник Управления. — В данном случае капитан Корж действует не как частное лицо.
После ухода девушки Алексей Петрович разложил деньги на столе и просмотрел их. Все они были одной серии, номера шли по порядку. А серия была та же, что и на деньгах из сундука Быхина.
— Вот, Николай Николаевич, мои предположения начинают, как будто, подтверждаться.
— А именно?
— Сейчас я почти уверен, что с рацией прибыл Воронков и что искать его следует в поселке станции Р. Деньги, данные путеобходчику, пришли от него, — я имею доказательства. Четыреста тридцать пятый разъезд находится вблизи станции Р. Оливарес обещал передать сводку о перевозках по дороге. Ее нужно кому-то составить. Может быть, старик Мукосеев и есть то лицо, с которым вспомогательная группа, то есть группа Воронкова, заимела связь?..
— Да, все это довольно логично, — после некоторого раздумья проговорил Новиков. — Завтра на месте постарайтесь разобраться во всем.
Корж забрал деньги и прошел с ними в научно-техническое отделение.
Лаборант взял на экспертизу четыре кредитки. Через некоторое время вернулся и, для пущей убедительности, попросил еще несколько штук. Все они оказались одинаковыми. Он вернул их Коржу и коротко бросил:
— Липа. И притом довольно грубой работы. Сделаны наспех.
— Что и требовалось доказать, — проговорил Корж.
435-й километр
В то самое утро, когда Корж с Валей Мукосеевой выехали из города, Антон Воронков пришел к путеобходчику. До этого он три дня даже не показывался ему на глаза, забросил и рыбную ловлю. Он не забыл, как упорно отказывался старик от денег, и решил дать ему время немного прийти в себя.
Но и тянуть особенно было некогда. Сводку пообещали — теперь ее ждали в разведотделе. Лешка приказал брать старика за горло. Здесь, в глухом лесу, наедине, можно было не церемониться.
Трофим Платонович, как всегда, встретил Антона приветливо, только спросил немного удивленно, не увидев в руках его знакомых удилищ:
— Забросил, видно, рыбалку-то?
— Да, решил отдохнуть немного. Вот вышел грибов поискать. Маслят бы на жарево.
— Не плохо. Дождичка бы нужно, — взглянул на безоблачное небо путеобходчик. — Тогда грибы полезут.
Он пригласил Антона в дом, поставил самовар, больше нечем было угощать гостя. За столом, как бы невзначай, Антон спросил:
— Послал деньги дочке?
— Да, вчера со знакомым одним отправил.
— Опоздал! — сокрушенно крякнул Антон.
— А что такое? — старик отставил в сторону кружку, настороженно взглянул на гостя.
— Да что… Я ведь не столько по грибы, сколько к тебе собрался в такую рань…
— В чем дело-то? — почувствовав недоброе, забеспокоился обходчик.
— В чем, в чем!.. Тут так сложилось, что деньги эти мне дозарезу понадобились. Просто вот так! — Антон чиркнул крючковатым пальцем по большому кадыку на длинном, худом горле.
— Постой!.. — удивился старик. — Ведь ты же сам говорил: тебе не к спеху.
— А теперь приперло — дальше некуда.
— Эх! — горько и безнадежно вырвалось у старика. — Чуяло мое сердце, не нужно было брать их. Так нет!..
— Ну, кто же знал… — оправдывался Антон.
— Как их вернуть теперь? В город ехать? А может, она уж и извела… Вот напасть!
— А деньги мне позарез нужны, — повторил Антон.
— Ну, что ты будешь делать! — старик схватился за голову.
В комнате наступила гнетущая тишина. В раскрытое окно доносился беззаботный щебет воробьев на березе. Далеко, на станции, посвистывал маневровый паровоз. Солнечный блик играл на чистом, выскобленном полу.
С довольной усмешкой, прищурясь, смотрел Антон на седую, опущенную голову путеобходчика. «Прижал!..»
— Может, у знакомых кого перехватишь на время, — посоветовал он, наперед зная, что занять старику негде.
— Да у кого! — в отчаянии выкрикнул Мукосеев. — Кто даст! Попутал меня нечистый!
— Что уж у тебя так и нет никого, кто бы выручил?
Старик безнадежно махнул рукой.
— Как же быть теперь?
— Ума не приложу!
И снова молчание, тишина.
Антон кашлял, ерзал на стуле и крякал, всем своим видом показывая нетерпение.